Юрий Елисеев - Симметрия мира

Поколесив по посёлку около получаса, я выкинул бумажку в окно машины и огляделся: кривая улочка, куда меня занесло согласно схеме, упиралась в большое красное здание, крытое, как и все здания деревни, бамбуком и пальмовыми листьями с коньком, загнутым вверх, который заканчивался большими рогами. Поняв, что другого здания кроме обрисованного мне почтальоном здесь нет, я с сожалением покинул прохладу салона и вылез из машины в пекло улицы. Барни сочувственно поглядел мне вслед, зевнул во всю ширину пасти, и вытянувшись в струнку на заднем сиденье, задремал. Я подошёл к дому и увидел старика, сидевшего в тени веранды и по описанию похожего на Сухарто. Перед ним, стоя на коленях, расположилась девушка, которая обёртывала колени старика листьями Моринги. Увидев белого человека, девушка вскочила на ноги и встала за стариком, насторожено поглядывая в мою сторону. Похоже, что из всех островов архипелага, именно на этом острове, чужаки не пользовались большой популярностью. В ответ на приветствие, старик склонил голову и спросил, что привело меня в его дом. Я сообщил о своём желании покататься на лодке, но Сухарто ответил, что у него заболели ноги и он вряд ли сможет быть мне полезным. Потом оценивающе оглядел меня с ног до головы и, выдержав долгую паузу достойную «МХАТовских подмостков, сообщил мне, что внучка, если будет предложено хорошее вознаграждение, сможет мне помочь. Он кивнул на девушку, стоящую сзади, и я впервые разглядел её. На первый взгляд у неё была угловатая фигура, худые плечи, скрытые копной иссиня-чёрных волос и странные амулеты, надетые на тонкие запястья. Сдержанные линии и робкие округлости фигуры ни о чём не говорили, пока смуглянка не посмотрела мне в глаза. В её взгляде я почувствовал откровенный вызов дикарки, и что уже совсем не вязалось с хрупкостью юного создания, неприкрытый интерес охотницы. В это мгновение я со всей ясностью увидел и понял, как смотрит самка ягуара перед атакой на тропе в джунглях. Меня будто пронзило этим взглядом, и я почувствовал себя добычей. Индонезийская Диана была чертовски хороша. Зависнув в нелепом поклоне, я с глупым лицом смотрел на неё, чувствуя, что теряю остатки уверенности и способности сопротивляться.

Мне пришлось приложить изрядное усилие, чтобы очнуться от очарования тёмных глаз и летящих линий её фигурки. «Не может этот ребёнок быть так опасен», – подумал я и поспешил улыбнуться. В ответ блеснули её жемчужины: «Кахайя» , сказала она и гордо стукнула себя в грудь. Это было смешно, и я с поклоном назвал своё имя. После того, как все формальности были соблюдены, я внёс предоплату.

Захватив вёсла и Барни, мы отправились на берег, где находилась лодка Сухарто. Кахайя шла впереди, ступая грациозно и величаво, несмотря на свой совсем не великий рост. Я невольно залюбовался её походкой и она, видимо почувствовав мой взгляд, увеличила амплитуду движения, раскачивая бёдрами до неприличия, на что Барни, трусивший рядом со мной, удивлённо заворчал. Она обернулась и, показав нам обоим язык, перешла на мелкую рысцу. Добравшись до пустынного причала, мы прошли к лодке. Кахайя открыла большой ржавый замок, и цепь с облегчённым лязгом упала в песок. Из ящика обитого железом девушка извлекла небольшой лодочный мотор и канистру. Скоро и ловко приладив мотор к лодке, она жестом показала в сторону моря. Я помог столкнуть посудину в воду. Забравшись на борт, Барни, как старый морской волк, уселся впереди так естественно и привычно, будто всю жизнь провёл у моря. Я осмотрелся: плавучее средство было довольно большое, крытое цветным полотном из плотного материала, используемого обычно для навесов кафе или пляжных зонтиков, что скорее всего, когда-то было и тем и другим, но доработанное стилистически и обвешанное гирляндами ракушек и амулетов, оно утратило свою утилитарную сущность и стало предметом культа. Лодка, украшенная таким образом, а так же рисунками, в которых можно было прочитать всю её историю от дерева, росшего в джунглях

прежде ,чем пойти на материал для постройки, до мастера и первой соленой морской волны, омывшей её с носа до кормы, от бесчисленных дней противостояния волнам и рифам до сегодняшнего дня, была похожа на рекламный проспект прогулочного судна. Глядя на эти рисунки, я подумал, что было бы неплохо после сегодняшней прогулки дорисовать в её историю и меня. Как и все туристы в первую очередь я захотел посетить чудо – острова, о которых не говорил только ленивый, и где вода была такой прозрачности, что видимость доходила до двадцати метров, где, перегнувшись через борт лодки, можно было увидеть в мельчайших подробностях прекрасное морское дно, а если напрячься – и своё будущее. Кахайя выслушала мои пожелания и, скорчив неодобрительную гримасу, сказала, что сейчас туда надо будет идти против ветра, и показав в противоположную сторону, уверено добавила: «Туда надо». На что я покачал головой и сказал, показывая в нужном мне направлении: «Туда». Она зыркнула на меня как зверёк, но спорить больше не стала. Всю дорогу до первого острова мы молчали, Барни спал убаюканный ровным гулом мотора.