Вячеслав Панкратов - Двести лет рода

Когда погуда заполнялась лесом полностью, входы в нее закладывались кирпичом, замазывались глиной, а стволы поджигались и медленно тлели, пока из них не выгорали все вредные примеси (сера и фосфор). Затем въезды разбирали, готовый уголь вывозили из печи и отправляли на заводы для выплавки чугуна, как материал не менее ценный, чем сама железная руда, потому что самый качественный чугун получался только при плавке на древесном угле.

Так началась жизнь на Волыни: рубили вековой лес, пахали землю, сажали рожь, лен и гречиху, охотились на зверя и птицу, продавали уголь, строили дома, – лес и земля давали все, что было нужно, оставалось только трудиться. Вскоре женился и завел семью старший сын Якова – Стах (Евстахий), а чуть позже и младший сын Яков построил себе уже каменный дом, а далее – как в библии: «Адам родил Сифа, Сиф родил Еноса, Енос родил Каинана» …К середине века на уже освоенные земли приехали родственники старшего Якова, Тереховы, с друзьями и детьми, и хутор укрепился новыми семьями. Богата земля Российская людьми, когда правители не слишком мешают жить…

У Стаха родилось шестеро детей: Игнат, Стефан, Филипп, Василий, Гавриил, Алексей, у Якова второго – известно двое: Тимофей и Алексей, но уже у внуков первого Якова рождались сыновья и дочери, и всех их надо было как-то различать. И различали их, как делали издревле, по родителям: от Стаха – Стаховы дети, от Якова – Яшины. Так в хуторе появились две ветви и две будущие фамилии: Астаховы и Яшины, и хотя вначале Яшиных детей было чуть меньше, зато ветвь Астаховых компенсировала Яшиных с лихвой: Стефан родил пятерых, Игнат родил шестерых, Гаврила – еще шестерых, Василий – уже восьмерых, а Алексей так вообще – десятерых. Впрочем, и Яшины дети не отставали: у Якова Яшина (Якова второго) только от двух сыновей Алексея и Тимофея родилось шестнадцать внуков, а сколько точно у Якова было сыновей и дочерей доподлинно неизвестно: ни писцовые книги, ни церковные этих данных не сохранили.

…Хутор разрастался на глазах вместе с мальцевскими заводами, а заводы трудились и развивались в соответствии с промышленной революцией, и хотя были здесь и волнения рабочих, и подавления крестьянских бунтов перед отменой крепостного права, даже вызывались войска (крестьяне не хотели отмены крепостного права, считая, что эти господа опять что-то придумали для угнетения народа!), но лафеты и ядра для пушек в Крымской войне, рельсы для первой в России Николаевской железной дороги, первые грузовые паровозы, стальные фермы вокзалов и мостовые конструкции Санкт-Петербурга, первый московский водопровод, первые пароходы, плававшие по Волге, Днестре и Днепру, первые локомотивы, вагоны, эмалированные ванны и раковины для знати, чугунки и сковородки для простых людей, – все это развозилось и расплывалось из Людинова и Сукремли по России до Архангельска, Крыма и Астрахани.

В середине девятнадцатого века Мальцевы владели целой промышленной империей в двести сорок тысяч десятин земли, сто семь заводов и фабрик, не считая подсобных производств и карьеров, и трудилось на них около ста тридцати тысяч рабочих. С середины века в Людиново уже действовала большая парадная Казанская церковь в классическом стиле, заложенная еще последним из Демидовых, с первым и единственным пока в России и Европе хрустальным иконостасом, отлитым и граненым в Дятьково; при ней существовала церковная школа, большая библиотека и общество любителей церковного пения.

Ближе к концу ХIХ века уже половина Людинова стояло в каменных зданиях, работали школы, построена городская гимназия и техническое училище при заводе, в округе между заводами через леса были проложены собственные железные дороги, а между Сукремлью и Людиновым прямо по тракту (или по «большаку», как здесь говорили) ходила паровая машина – сухопутный паровоз (дивись Европа!) и возила за собой вагоны с людьми и грузами. К этому времени в Людиново уже насчитывалось более десяти тысяч жителей, а в хуторе Волыни с Астаховыми, Яшиными и Тереховыми, судя по переписи, проживало уже «сто девять человек взрослого населения». Детей, как видите, еще не учитывали по причине их военной и налоговой непригодности.

Хутор рос, уже не вмещая людей, и молодежь уходила на заработки «в люди», на железную дорогу, на заводы и фабрики. Так ушел в Людиново внук первого, старшего Якова, сын Астаха Василий, будущий прадед Альки, славившийся в хуторе свой простотой, силой и любовью к чтению. Рассказывали, что он часто читал по ночам при лучине (не для экзотики, а из экономии керосина, конечно), был тихим спокойным человеком, но если рассердят или во время праздников раззадорят, то мог взять и перебросить через крышу отцовского дома в огороды колесо телеги, да так что земля гудела от удара, а колесо разваливалось на части.