Вячеслав Панкратов - Двести лет рода

Как сообщают первые «писцовые книги», в деревне Людиново в 1626 году было «5 дворов крестьянских, 2 бобыльских и 4 двора пустых». (Бобыли, как видите, к крестьянам не причислялись, а четыре двора оказались пустыми скорее всего потому, что жители занимались охотой и прочим лесным промыслом и прятались от казенных людей, чтобы не платить налогов: писцовые книги составлялись именно для их сборов). Деревенька, прямо скажем, так себе даже по тем временам, да еще с брошенными дворами, но при этом «обнесенная частоколом от нашествия лесных обитателей». Что подразумевалось под «лесными обитателями» не совсем ясно: скорее это были медведи, волки и рыси, водившиеся здесь в изобилии, но возможно и последователи Кудеяра, которых и в семнадцатом, веке было предостаточно.

Но Демидовы в восемнадцатом веке берутся за дело уже с привычным размахом: только первая плотина закладывается длиной в версту и высотой в четырнадцать метров, а в середине века на демидовских плотинах в Людиново и Сукремли уже стоят и в полную мощь трудятся два завода, чугунолитейный и железоделательный, а в округе работают – кирпичный, сахарный, фаянсовый, полотняный и винокуренный (ну как же без этого!), – и множество мелких вспомогательных производств.

Людиново (одна из гипотез происхождения названия – поселение «люда», свободных людей: заводских рабочих, ремесленников, мастеровых, которых было принято называть просто «людом», вторая – люди новые, то есть пришлые, не коренные жители) разрастается в село; уже не просто дворы, а сотни дворов и усадьбы вырастают на берегах запруженной Неполоди, разлившейся до целого озера. Все это означает, что сюда согнано из окрестных деревень и завезено со стороны много вольных и подневольных людей, осуществляющих этот процесс, и все эти люди, как приписные (заводские) крестьяне, так и завезенные мастеровые трудятся на этих заводах на Демидовых и государство, одновременно обеспечивая себя землепашеством, огородничеством и лесными богатствами.

В конце восемнадцатого века дворянка и помещица Мария Мальцева строит в городке Дятьково между Брянском и Людиново хрустальный завод, который начинает выпускать стеклянные изделия с алмазной «венецианской гранью», затем ее сын Иван Мальцев развивает в этих местах целую сеть полотняных, сахарных и стекольных производств. Дела на демидовских заводах идут не слишком хорошо, так что к 1812 году приходится даже ввести на них государственное управление (уже в те времена государство вмешивалось в дела частной собственности и олигархов!), однако, к сожалению, это еще больше ухудшает положение предприятий. Но в 1820 году Иван Мальцев выкупает у Демидовых все их владения в этих краях вместе с заводами, рудниками, деревнями и приписными крестьянами (как утверждают современники – за карточные долги), – и для этих мест начинается новая эпоха Мальцевских заводов, превратившая их к концу девятнадцатого века в целую промышленную область, охватившую своими фабриками и производствами Брянскую, Смоленскую, Орловскую и Калужскую губернии.

Только что закончившаяся война с Наполеоном показала необходимость развития дорог и промышленности в России, а это было невозможно без резкого увеличения выпуска качественного металла, и Мальцевы, как и Демидовы, приглашают к себе на работы и с Запада, и с Урала опытных специалистов: печников, литейщиков, кузнецов и углежогов, для обжига древесного угля, без которого в то время была невозможна выплавка качественных чугунов и сталей.

Именно таким специалистом-углежогом и был старший Яков по фамилии Зинуков (в простонародье – Зинин сын), который приходился Анне прапрадедом, а Альке и Рите прапрапрадедом. И был тот Яков хоть и из ремесленного сословия (высокородным давали фамилию Зиновьевы), но не так уж прост, поскольку не захотел селиться близко к самому Людиново, где было много начальства и все дороже, а взял землю и подряд на порубку леса подальше от заводов, в глубине березовых, дубовых и сосновых лесов, полагая, что подальше и свободы больше, и поборов меньше, зато – прямо на реке и лес – рядом. Хутор они назвали по имени реки, Волынь. Уж не с того ли, древнеславянского Галицко-волынского и Туровского княжества, с юга Белоруссии и севера Украины пришло это название, закрепляя в памяти людей корни их родовых начал в названиях новых поселений?..

…Первое, что начал Яков с друзьями, едва построив землянки для себя и людей, – лепить из местной глины кирпич и строить «погуды»: длинные, как тоннели, горизонтальные печи для обжига древесины, куда возы со стволами деревьев могли свободно въезжать и выезжать, разгружаясь и загружаясь прямо в печи. Эти погуды сохранились до середины двадцатого века, их девочкой видела даже Анна, и, если бы не Отечественная война с фашизмом, может быть стояли бы еще до сих пор.