Наталия Шеметова - 33 (сборник)

© Шеметова Н.А., 2017

Мне 33. И у меня ничего нет. Вернее, есть всё, что большинство баб считают женским счастьем – любящий муж, ребёнок, удобная новая квартира, иностранная машина, любимая работа, весёлые друзья и даже больше. И спрашивается: чего тебе ещё нужно? А многие говорят: «с жиру бесишься». Но чувствую, что не мои это цели в жизни. Хотела бы стать Богом, на крайний случай – королевой или, как Ленин, таких дел натворить, чтоб потом веками помнили. И не в сырой страшной могиле гнить, а в мавзолее красивом мраморном лежать, и чтоб формалинчиком с запахом «Armand Basi» обтирали, и макияж каждый день поправляли, и причёску делали, а подростки футболки с фейсом моим, а не Че Гевары носили.

Родилась я в обычном роддоме сырым, хмурым весенним утром. Меня никто не ждал, ждали Алёшу, а когда появилась я, мама очень расстроилась. Долго не могли придумать мне имя. В конце концов согласились с бабушкой и назвали Наташей.

Продолжая отмечать рождение первенца, папа пошёл регистрировать меня.

– Как запишем «ья» или «ия», – спросила сотрудница ЗАГСа.

– А? – в недоумении папа тряс похмельной головой.

– Я спрашиваю, как регистрировать дочку будем, папаша, Наталия или Наталья? – настаивала женщина.

– Да я, вроде, сказал «Наташа».

– Вот я и спрашиваю «ья» или «ия»? – начала злиться регистратор.

– Ну «ия», – пробурчал незадачливый отец, не понимая, чего от него хотят, и сказав это лишь для того, чтоб злая тётка отстала. Единственное, чего он хотел сейчас, – выйти из душного помещения и похмелиться холодной бутылочкой пивка.

– Хорошо, так и запишем.

В итоге моё имя звучит «Натали» – на французский манер. Понятное дело, никто меня так не называл. Какая ещё Натали в Советском Союзе!

В полтора года я отлично разговаривала (даже раскатисто отчётливо повторяла трудное для всех детей слово «трактор») и постоянно вгоняла в краску маму, потому что с присущей всем детям непосредственностью говорила правду. А правда была, например, такая. Ехали мы с мамой в троллейбусе из поликлиники. Был у меня цистит. Добрая тётенька, умиляясь, приблизила своё морщинистое лицо ко мне, сидящей у мамы на коленях.

– Ути-пути, какая красивая девочка! Куда едешь?

– Домой еду из больницы.

– А что у тебя болит, девочка?

– Писька-а-а!

На мой вопль головы повернули все пассажиры. А мама, покрываясь багровыми пятнами, схватила меня в охапку и выскочила на ближайшей остановке. До дома мы шли пешком, и мама орала на меня, а я не понимала, за что. Ведь я всего лишь ответила на вопрос. Но даже после этого случая я не перестала говорить правду.

Как-то мы были в гостях у маминой подруги. Мама и тётя Ирина что-то обсуждали и хихикали, им было не до меня, а мне – не до них. Но тут на кухонном столе начали появляться разные чашечки и тарелочки с чем-то вкусным. Ставя очередную порцию салата на стол, тётя Ирина обратилась ко мне:

– Наташа, будешь булочку с повидлом?

– Конечно. Дома-то меня не кормят.

Тётя Ирина вопросительно посмотрела на маму, а потом они вместе долго смеялись. Не понимаю, что может быть смешного в том, что ребёнок хочет есть. Странно, но в этот раз от мамы мне не влетело, она меня даже не поругала. Мне не только дали булочку, передо мной поставили дымящиеся тарелки с вкусным супом и картошкой с сосиской.

Играть я любила одна. Мне не было скучно. Обычно я накрывала стол одеялом, забиралась внутрь и разговаривала разными голосами за куклу-маму, куклу-папу, куклу-дочку. Очень не любила, если кто-то из взрослых вмешивался со всякой глупостью в устроенный мной «подстольный» мир.

Мама с папой часто ругались и даже дрались. Если папа приходил с работы с прозрачными, как у рыбы, глазами, это заканчивалось всегда плохо. Сначала они ругались, потом дрались, а потом мы с мамой ехали в автобусе к бабушке, где мне приходилось спать на жёсткой неудобной кровати, в комнате с запахом нафталина. Утром мама уходила на работу, а я оставалась с бабушкой. У неё болели ноги, и она целый день до прихода мамы дремала на диване. Я была не против – даже хорошо, что никто не достаёт. Я только боялась, что бабушка вдруг умрёт и мне придётся сидеть с трупом до вечера, поэтому время от времени трогала её за руку и просила открыть глаза. Убедившись, что бабушка не умерла, я погружалась в свой мир.

Жили мы у бабушки несколько дней, а потом приходил папа и забирал нас домой. Я вообще очень часто жила у бабушек. Потому что мама работала на двух работах, папа работал на одной, а вечерами бухал.