Александр Радченко: Синий зонт

Будем друзьями, хоть понарошку?
Утром июньским готовим окрошку,
Днем погуляем в саду, где ирисы,
Ипосле чая польем кипарисы.
Ночью костер разведем из газет,
Аесли откажешь, тебе Баязет.

Абсент и коррида
Ночного Мадрида.
Желания, страсти…
Европа во власти
Лунного облика северной девы,
Иможно услышать среди тишины
Как в стоне любовном порою слышны
Арктических песен напевы.

Облако-лето по осени мчится,
Капли смывают июльский загар,
Сон черно-белый мечтает прибиться
Аистом к стае уставших гагар.
Ночь-Барселона, Облако-Птица,
Алое платье в дымке сигар.

Купите, господа, розы,
Рисунки, книги и часы
Имперского периода. Мимозы
Сам бы купил для Красы.
Только барыша нет,
Ибо беден поэт и живет для красы,
Ночью видит Kristall и созвездий букет.
Astrum в ярости тиамата.

Явилась утром в келью для раздора,
Руками крепкими защелкнула капкан.
Осенний блюз рыдал: «Она же Айседора».
Свинг вторил: «Это же Дункан».
Лишь на бульваре Серебристом
Ангольским ритмом воздух трясся,
Волк в настроении игристом —
Авророй для него царевна Яся.

Я стираю не часто,
но огненно,
О тебе попрошу я у Деда.
О тебе бы проверил доподлинно,
О тебе бы была беседа.

Пою кошерно, ем – потею,
Часы дарю календарю,
Да я на вас дышать не смею,
Лишь чаще прежнего курю.

Вот бузину сажал намедни
И в Киев дяде написал,
Что есть стихи о вас и бредни.
Он долго голову чесал.

Серебрится бульвар, кстати.
И снежинки-опилки кругом,
А соседи-разбойники (тати)
Кстати покинули дом.

Есть кастрюля, ведро и приемник,
Пьеса, ноты, тарелка и плед.
Есть окно, а под ним подоконник,
Что прослужат мне несколько лет.
Что люблю из горячего? Виски.
А под старость сухое вино.
Я один, нет ни мухи, ни киски,
Не покажут бесплатно кино.
Кстати, есть два билета на Ольгу.
Не пойдешь – загоню, так и знай.
И терплю вас постольку – поскольку,
Кто-то сеял, а я пожинай?
Серебрится бульвар
Кстати, кто-то чешет под синим зонтом,
Говорят, что понравился Кате,
Кстати, сказал управдом.

Кто обидит поэта? Да еще инвалида?!
Кто забьет трубку мира в косяк?!
Дверью хлопнет в висок индивида?!
Кто прочтет и промямлит: «так-сяк»?!

Расступись. Покажись, кто удалый.
Где тот бубен шамана в трико?
Я уверен, ты грамотный малый,
Без акцента поешь «Сулико».

Без акцента играешь на скрипке,
Носишь попика цепь для понтов.
Но для нот твоих, ярких и липких,
Хватит с толикой синих зонтов.

Вот под зонтиком торчу,
Цвет, конечно, синий,
И гражданочке хочу
Что-то спеть про иней.

Рассказать, что мир иной,
Не такой, как в книгах.
Намекнет: «Возьмешь женой?»
– Видишь руку в фигах?

– Я слепая, сунь под нос,
пожалей беднягу.
Приюти. Спаси, Христос,
Савояр-бродягу.
Что сказать? Жив бог во мне:
Прописал и помер.
Так на жизненном столе
Разложили покер.

Так создавалося мнение,
Что сестра милосердия Ксения,
У которой подушка чуть мятая,
Спит в очках, значит, чуть слеповатая,
Не заметит багдадского вора.
Затаюсь. Не сдаюсь. Тише, ворон.
Не накаркай полночной тревоги.
И вообще отвернись от окна.
Чур! Не выдадут Русские Боги.
Вот удача – под утро одна!