Александр Радченко: Синий зонт

– Это похоронка на тебя, – улыбнулся чин.

Зато сколько хороших слов о себе услышал. А что же Ибрагим? Где-то примерно через час от него пришел посол и пригласил меня одного к его столу. За столом сидит Ибрагим, а вдоль стены близкий круг своего командира – бравые парни, которых не было с нами. Он ждал от меня традиционного вступления. Я сел за стол молча, и наши взгляды встретились. «Ну что, Ибрагимушка, так кто из нас будущий наместник Кавказа?» – молча смеялся я. Чокнулся молча, выпил чачу до дна, сказал «спасибо» и ушел. Больше наши пути на войне не пересекались.

Третий звонок. Сказать, что стало горячо, значит не сказать ничего. На войне как на войне, а она учит быстро. Город Гудаута, там находился Генштаб Республики. Оцепление, спецпропуска. Какими-то правдами-неправдами узнаю, что готовится операция, в которой участвуют чеченцы, кабардинцы и абхазы одновременно. Сразу вспомнил серого и оргвывод: другого такого момента больше не будет. Что делать? Никаких зацепок и вариантов: где, когда, как слить грузинам эту информацию. Тупик.

Вечером спускаюсь на первый этаж пансионата, в котором нас разместили после перелета из горного района, где мы несколько месяцев просидели в окружении. Дикие, голодные, грязные, мы прилетели на Большую землю. Оттягивается кто как может. А тут подходит ко мне молодой паренек– абхаз, белокурый, светлоглазый.

– Ора, брат, – говорит он, – твои парни продали мне автомат за двести баксов, а он не стреляет.

Вспомнил я тот автомат – просто сбит боек. В слесарке такие бойки меняют за пять минут. И только я открыл рот, как сразу прикусил язык. Вот он, шанс, и другого не будет.

– На, бери мой, – и отдаю парню свой.

Минут через пять по лестнице спускаются те, кто остался в живых из нашей группы.

– Где твой автомат? – спросил командир.

– Украл абхаз молодой, светлоглазый. Ничего не предпринимайте, я скоро вернусь.

Я выскочил из пансионата и остановился под первым фонарем. Вдруг я почувствовал, как на мои плечи легла тонкая шаль.

Я обернулся – никого. Поднял голову в звездное небо и увидел бабушку Мусю.

– Иди смелей, мой внук, и ничего не бойся, я буду рядом, – сказала она.

Я пошел. Неожиданно всплыл в памяти серьезный разговор с сестрой Муси Еленой Владимировной Булгаковой, матерью всех матерей и бабушкой всех внуков нашего рода. Великая Ба.

– Внук, – сказала она, – в те далекие времена, когда ни меня, ни моих родителей не было на свете, наши предки жили в низовьях Дона в богатых станицах. Они пахали, сеяли, воевали, растили детей. Но была одна для всех общая беда – набеги хищников из Чечни. Они насиловали девушек, убивали почем зря людей. Терпение лопнуло и состоялся большой сход рода, на котором были родичи-христиане и родичи-староверы…

Это было для меня тогда подобно взрыву атомной бомбы – родичи-староверы – те, которых попы называли язычниками, солнцепоклонниками, погаными.

– На сходе был принят указ: за одного убитого родича убивать сорок чеченцев, невзирая на пол и возраст. Чеченцы убивали кого-то из наших, и сразу в горы отправлялась команда охотников из семи-девяти человек. Я была очень маленькой, но очень хорошо помню, как к нам в станицу приехали очень важные муллы и просили мира. Мир был подписан под клятву на Коране.

А вот и пансионат «Черноморец», в котором расположились мои земляки. Охрана меня узнала и скрылась за дверями с докладом. Дверь открылась и охранник жестом показал, что можно войти.

– Салам, Шамиль, – сказал я войдя.

– Салам, Саша, присаживайся к столу.

– Как здоровье мамы, отца? Какие новости с родины?

– Хвала Аллаху, живы-здоровы. Пришел горами свежий отряд, передали письмо от родителей. Как твой отец, как брат?

– Слава Богу, брат растет, отец здоров. Но сильно переживает, в городе не спокойно, надеется на помощь людей Завгаева.

Лысеющий, рыжебородый Басаев о чем-то задумался.

– У меня есть два надежных человека поселка Катаяма, думаю, они смогут помочь выехать без проблем твоему отцу.

– Спасибо, – сказал я ему по-чеченски.

Возникла пауза. Он ждал, когда я скажу, что принял решение влиться в его отряд, но услышал другое.

– Я принял решение вывезти группу из Абхазии.

На его лице застыл вопрос.

– Что случилось?

– Несколько дней назад мы прилетели из Ткварчели.

– Знаю.

– Мы потеряли трех лучших ребят.

– Знаю.

Чеченцы вернулись оттуда двумя месяцами раньше, потеряв 90 % личного состава.

– Люди устали, нужен отдых, а я не могу постоянно следить, стоит мой автомат на месте или нет. Не успел оглянуться, как какой-то абхаз спер мой автомат.