– Будет то, зачем я пришла сюда, и ты подчинишься. Другого не будет! – крикнула Азува.
Луч света померк: туча закрыла солнце, а вместе с лучом исчезла и дочь повелителя.
Прошла вечность, прежде чем Таня смогла оправиться от шока и пошевелиться.
– Что это было? – спросила Фая, вставая на ноги.
– Не знаю, – нервно рассмеялась Таня. – Одно точно: это не Жанна.
– Да это вообще не человек, – сказала Фая, подходя к столу.
– Это что же, церковь правду говорит? – тихо спросила Таня, опускаясь на табурет.
– Выпьем, – ответила Фая, беря в трясущиеся руки бутылку.
Повелитель Хаммуил стоял, окружённый своей свитой, у выхода из пещер, и смотрел, как повозки, гружённые гранитными плитами с запряжёнными в них мулами, появляются на поверхности земли. Сгорбленные рабы, закрывающие руками головы, на трясущихся ногах, испуганно жались к повозкам. Стража, ощетинившись во все стороны копьями и закрываясь от порывов ветра щитами, несмелыми шагами выдвигалась вперёд, в страхе останавливаясь под лучами солнца.
«Караван выходил к солнцу! Радостный день! Но почему так давит сердце? Почему так неспокойно в душе? Что за тиски сжимают грудь, что невозможно дышать и темнеет в глазах? Или сама жизнь, прожитая в каменных мешках подземелий, противится этому ветру, этой свободе? Неужели я ещё не готов? – подумал Хаммуил. – Я должен в себе разобраться… Моя уверенность – это уверенность всего каравана, всех тех, кто служит мне: будь это последний раб или главный жрец…»
Хаммуил стиснул зубы. Враги мертвы и дорога открыта. Делай, что предначертано – и мир покорится. Но почему так тревожно в душе, почему сердце то и дело сбивается с ритма?
Повелитель знал: пройдёт не один месяц, может быть, год, пока все, кто служит ему, его судьбе, выйдут на поверхность и примут в себя солнечный свет неба, свежий воздух земли, и тогда караван двинется по дороге. А пока… Пока стража каравана возьмётся за работу, и много крови прольётся на дороге, по которой мулы провезут повозки с гранитными плитами. И пора, пора искать преемника, того кто следующий поведёт караван! Впрочем, тут Хаммуил был уверен и спокоен: знал, преемник скоро родится! Главное, чтобы судьба не промахнулась! И всё будет, как и тысячи лет назад.
Животные, никогда не видевшие светила, боялись. Только жестокость погонщиков, истязающих бичами, заставляла их подчиняться воле людей. Но и сами люди – стражники, погонщики, рабы – были напуганы ярким солнечным светом, шелестом листвы, лёгким ветром и открывшимся огромным небом. И только страх перед установленным порядком, перед повелителем, заставлял их покидать пещеры, где их предки провели не одну тысячу лет. Мир принимал в себя всех, кто робко и неуверенно выходил из пещер.
– Сегодня счастливый день! – воскликнул Хаммуил. – Начальник стражи, подойди.
– Я здесь, повелитель! – Ецер подошёл к правой руке Хаммуила и опустился на колени. – Я жду твоей воли.
– Сегодня счастливый день, – повторил Хаммуил, – пусть сегодня умрёт каждый второй раб и каждый третий погонщик.
– Воля твоя будет исполнена! – ответил начальник стражи Ецер.
Хаммуил взглядом проводил начальника стражи. И вот вдали разнеслось, затухая: «Сегодня счастливый день! Сегодня умрёт каждый второй…». Хаммуил, превозмогая боль, вздохнул полной грудью и улыбнулся своей младшей дочери.
– Подойди, Азува, – сказал он негромко.
– Да, отец, – ответила та и, подойдя, коснулась руки отца.
– Ты достойна того, чтобы имя твоё восславили в летописях каравана, – сказал Хаммуил.
– Я просто выполнила, что предначертано, – ответила Азува, склонившись перед повелителем.
– Да! И ты достойна награды! Иди и убей всех моих наложниц, – сказал Хаммуил.
– И мою мать? – прошептала Азува.
– Убей! – крикнул Хаммуил.
– Воля твоя будет исполнена, – ответила дрогнувшим голосом младшая дочь повелителя Азува.
– Всё-таки она ещё совсем ребёнок, и сердце её полно жалости… – прошептал он и вновь обратил свой взор к каравану.
К повелителю, склонившись, подошёл старший помощник во всех делах, Ахизер.
– Закончилось время тьмы! Мы входим в наш прежний мир! – сказал повелитель. – Посмотри, как прекрасна земля, небо над ней, и радуйся, что тебе и твоим потомкам суждено жить здесь, среди этого великолепия! А не гнить живым в подземельях.
– Да! Повелитель, – тихо сказал Ахизер. – Вот только мир… прежний ли он?
– Что ты хочешь сказать, раб? – удивлённо спросил повелитель, и острая игла сомнения опять шевельнулась в его сердце.
Читать дальше