Юрий Меркеев: Дерево Иуды

Немного отдохнув и согревшись, он вышел из здания вокзала на улицу, только со стороны пригородных поездов. Хотел спрятаться от толпы, но вновь оказался лицом к лицу с особенностью столицы: огромная пёстрая толпа людей, где каждый как в муравейнике был занят своим делом, кипела, пенилась, переливалась через край, заполняя ещё не заполненные уголки привокзальной площади. От всего этого рябило в глазах, и предчувствие ещё большей усталости от шума столичной суеты навалилось на провинциала. Ещё немного – и он рухнул бы прямо на асфальт как подкошенный. К своей радости он заметил молодых ребят наркоманского типа, видимо, ожидавших пригородную электричку, и подошёл к ним, решив попытать счастья.

– Пацаны, где можно в Москве лекарство купить? – напрямую спросил он.

– Лекарство? – нахмурился один из них и недоверчиво покосился на незнакомца. – Ты вообще-то откуда?

– Издалека. Остался на кумаре, – сбивчиво пояснил Андрей. – Помогите, пацаны, я вас подогрею, денег не жалко… – Он оживился. – Если не верите, что я наркоман, могу показать руки.

Молодые люди переглянулись. По всей вероятности, они и не думали, что он «засланный казачок», – так не загримируешь даже в Голливуде.

– Вообще-то в Москве не принято запросто подходить и спрашивать, – строго заметил один из них. – Здесь кругом переодетые менты, опера рыщут… Мы тебе скажем, где достать, а дальше сам, идёт?

Андрей нетерпеливо кивнул.

– Доберешься до Н-й станции, там негры торгуют герычем. Увидишь чёрного, который прогуливается как бы между прочим. Смело подходи. Не ошибёшься. Можешь ещё у аптеки попробовать, там бабульки тусуются с димедролом, можно с ними перетереть насчёт герыча. Только смотри. Там мусоров больше, чем наркоманов, – предупредил он. – Лучше поезжай к неграм.

Андрей поблагодарил и направился в сторону метро. С собой у него была приличная сумма денег, часть дали родители, часть – его «добрая самарянка» Наталья, которая, несмотря ни на что, не хотела терять связь с Андреем. По пути к «Юго-Западной» его не пропустил мимо ни один постовой милиционер, каждого необходимо было слегка подогреть купюрами. Поэтому, когда он, раскумарившись каким-то бодяжным героином в подъезде московской многоэтажки, приехал на Казанский вокзал и купил билет до Нижнего Новгорода, наличность его была… будто спилена крупным наждаком. Постовой московский милиционер морщился, когда видел бумажку достоинством ниже пяти сотен рублей. За пайку герыча Андрей отдал в пять раз больше, чем следовало бы, однако наркотик был явно бодяжным. Ломку Волков слегка утихомирил, но на крыльях не летал.

Всю дорогу от Москвы до Нижнего он проспал. Поезд уже подъезжал к городу, когда молодого человека разбудила проводница. Андрей с трудом поднялся, его снова ломало, он осунулся и пожелтел, принял тот облик, что был у него вчера на выходе из поезда «Калининград – Москва». Ему требовалась инъекция «жизни», однако он рассудил, что лучше будет, если сначала доберётся до тётушки, старшей сестры отца.

Выйдя на привокзальную площадь, он с удовольствием отметил нижегородскую провинциальность – столь дорогую для того, кто бежит. А Волков ни на секунду не расслаблялся в понимании того, что его загоняют, кричат ему в спину «Ату!», «Держи зверя, бей его!». Милиционеры, стоявшие на площади, выглядели уставшими добрячками. Было в них что-то своё, родное, провинциальное: они медленно прохаживались взад-вперёд, мало обращая внимания на вновь прибывших пассажиров. Мимо них спокойно проходили и кавказцы, и подвыпившие русские, и бомжи. Никто никого не останавливал, не спрашивал документы. Одним словом, обстановка была своей для сбежавшего из зоопарка волка.

Пока Андрей пересекал площадь, чтобы выйти к автобусной остановке, он обратил внимание на местных наркоманов, которые тут же о чём-то договаривались с таксистами, нетрудно было догадаться, о чём. Всё это было очень похоже на то, что обычно происходило в Калининграде. «Вот и славно, – улыбнулся Андрей. – Здесь мне будет много проще…».

Тётушка Андрея по отцовской линии Надежда Николаевна Волкова была дома. Встретила она своего племянника не очень ласково. Худая, но очень крепкая старушка, прожившая всю свою жизнь без детей и без мужа, в конце жизненного пути помешалась на кошках и на одном из своих племянников Максиме, сыне своей младшей сестры, тоже незамужней. Надежда Николаевна вообще плохо переносила людей, а тем более родственничков, сваливающихся на голову откуда-то издалека, да ещё и с проблемами. Она и так-то терпеть не могла гостей с проблемами, у неё у самой проблем был полон дом: куда ни посмотри – одни проблемы. Даже краны на кухне и в ванной болтались как покойники на виселице – некому было починить. Туалет протекал, благо старушка жила на первом этаже. Соседи были никудышные. «Жалобщики и сволочи, каких еще не видывал свет».