Ева Кайгородова: Вдох

«Всё-то ты знаешь, кто сколько работает».

– Лена, да, наверно, вы правы. Пока еще небольшая слабость, но, думаю, сегодня пройдет. Напомните, пожалуйста, какие темы вынесены на расширенное совещание?

Я слушала ее сквозь пелену разочарования и новых вопросов. Поблагодарила и отключилась.

И что дальше? То есть я завтра приду в офис, а там «Андрей Владимирович», как ни в чем ни бывало, поприветствует меня, спросит, как я себя чувствую, скажет, что я еще немного бледна и не мешало бы мне отлежаться пару деньков? Добавит несколько сочных штришков, как я падала в обморок? И все? А что стоит за всем этим? Ведь я прекрасно помню, что не упала в обморок, я в него мягко погрузилась. И, очевидно, не без посторонней помощи.

Я задумалась.

Андрей Владимирович, Андрей Владимирович… кто ты такой? Когда ты появился в моей жизни? Это произошло так незаметно, что я даже не осознала этого момента. Так весной зацветают деревья. Вот еще вчера все стояли с набухшими от напряжения почками, а сегодня уже всё в цвету. Но в первый момент ты даже не видишь этого! Просто бежишь утром, как обычно, и вдруг чувствуешь: что-то не так, как вчера. И только потом понимаешь – пьянящий аромат!

Вот и с тобой так же. Просто вечерами нам было по пути и поэтому мы говорили. Сначала о незначительном и приличествующем. О погоде и работе. О спорте и политике. Потом чаще об искусстве и увлечениях. О книгах и философии. О прекрасном и ужасном. И, потом, все больше о личном. Глубоко личном. Интимном.

Но никогда в этом не было даже намека на флирт. Я просто говорила с самым чутким и близким другом.

Неужели я опять чего-то не заметила? Пропустила, потому что не дала себе труда вглядеться? Я замерла. И вдруг поняла, что давно ни чему не удивляюсь не потому что нечему. А потому что нечем. Нет свободного места. Все занято стройными аккуратными рядами моих представлений обо всем на свете. Стоит ворваться чему-то новому, как, спустя мгновение, оно уже пылится в строго отведенном для него месте.

У меня кружилась голова от внезапности понимания. Я привыкла к повторениям, потому что считала, что так проявляется жизнь. Но она тут ни при чем. Просто я вижу лишь то, что ожидаю увидеть. Как сказал Андрей… бесконечный бег по кругу…

Я решила не тратить на него прекрасный день и, наспех одевшись, собрала волосы в хвост и отправилась гулять по уютным улочкам города.

– Девушка, девушка, ну что же, вы вот так и уйдете? Вы же понимаете, как быстро летит время. Особенно в этом городе! Как скоро дни станут короче, а ночи длиннее… – парень сделал многозначительную паузу и красноречиво изогнул бровь. Девушка, которой этот случайный прохожий явно был симпатичен, улыбнулась, но все же поспешила дальше, оставив бедолагу в одиночестве хвойного парка. Глядя вслед удаляющейся девушке, Петр сел на скамейку.

Но конечно, бедолагой его точно не назовешь. Весь его облик излучал надежность, уверенность и силу. Девушки таких любят. Широкоплечий, коренастый, основательный. В глазах – ясность, решимость и страсть. Он производил исключительное впечатление на всех, с кем встречался. Бабушки им умилялись, мужчины уважали, женщины пытались понравиться, забывая про возраст, семью и социальное положение. Равнодушными оставались только те, с кем бережливая судьба еще не свела его лично. Они слушали восхищенные рассказы о нем и усмехались. Ровно до той минуты, как оказывались представленными друг другу, и их руки и глаза встречались в порыве стандартного, светского этикета. С этого момента все менялось. Он оказывал на людей столь магическое влияние, что даже самые несгибаемые скептики незаметно для себя, миновав стадию «уж больно он идеальный, с ним явно что-то не так», втягивались в водоворот всеобщего обожания.

Но оказывается, природе, как всему живому, тоже не чужды коварство и сарказм. На свете мало людей, которые производили бы настолько ложное впечатление. И Петр был явным фаворитом. Обведенными вокруг пальца оставались самые проницательные психологи и мужененавистницы. Даже подготовленные люди не избегали участи быть обманутыми. То, что они принимали за надежность, на деле постоянно оборачивалось неприятными сюрпризами. Видимая уверенность прикрывала равнодушие, решимость – умелое бегство от любых проблем, а ясностью было не обремененное ни одной жизненной целью существование. Существование, в котором поиск самих этих целей был не просто за кругом интересов, но отсутствовал как категория вообще. И только две силы имели для него значение.