Елена Ронина: Я вас не слышу

В какой-то момент Надя собралась. Что послужило причиной? Конечно же, она советовалась с мамой, дома они разбирали каждый урок и конкретно то, к чему относились претензии педагога. Мария терпеливо выслушивала дочь, но старалась быть объективной:

– Надя, давай так. Ты терпишь полгода и не просто терпишь, а выполняешь все условия Софьи Михайловны. А может, она права, может, она готовит тебя к какому-то новому уровню? Давай, а? – Мария почти просительно заглядывала дочери в глаза.

И Надя согласилась. Перестала жаловаться, ожесточённо продолжала работать дальше. Мария удивлялась железному характеру дочери. Надя сумела перестроиться и на каком-то этапе согласилась с новым педагогом. В итоге новая учительница в неё поверила.

– А ты у нас боец. И, безусловно, очень одарённая, – Софья Михайловна по обыкновению вздохнула, но при этом отвела взгляд от носков туфель, перестала что-то искать под роялем и посмотрела прямо на Надю. Её узкие, с сеткой морщин вокруг губы вдруг раздвинулись в подобии улыбки.

– Ну что, работаем дальше? – Учительница встала со своего стула, подошла к Наде и приобняла её за плечи. – Давай-давай! Хлеб пианиста – он тяжёлый!

На удивление, девушка увлеклась композицией. С удовольствием аккомпанировала оркестру народных инструментов. Предложили ей одной, потому что ноты были сложными. В учебной части знали: Надя разберётся.

– Мам, представляешь, это же ноты для баяна. А они их даже не потрудились для фортепьяно переложить. Вот дают. На баяне же кнопки рядом, а у меня?

Каждый вечер мама и дочь чаевничали на их небольшой и уютной кухне: их привычный семейный ритуал. В отличие от коридора, кухню Мария подкрашивала каждую весну, обычно на майские праздники, немного меняя оттенки светло-жёлтого цвета. На яичном фоне хорошо смотрелись светлые пластиковые шкафы и веселые деревянные дощечки, расписанные ярославскими умельцами. Ситцевые шторы тоже менялись каждый год. Это был традиционный подарок подруги Светки к 8 марта. В этом году Светка сшила ситцевые занавески с морским рисунком. Весёлые ярко-синие кораблики чередовались в шахматном порядке на белом фоне.

– Все равно вы никуда не ездите, вот пусть хоть эти корабли вам напоминают – мир большой и не заканчивается одной только музыкой.

– Ну, во-первых, мы ездим, – слегка обижалась Мария, – а во-вторых, Надя ещё весь мир объездит, вот увидишь! Но занавески чудесные. Спасибо тебе! Умеешь ты видеть яркие цвета! И правда, кухня стала ещё солнечней!

Мария подливала дочери чай, подкладывала со сковородки ещё горячие сырники и с удовольствием слушала рассказы про училище. Как хорошо, что Надя делится с ней, считается с её мнением. Собственно, а с кем ей ещё делиться, на подруг времени не оставалось. Хотя раньше рассказов было больше. По мере взросления вопросов у Нади становилось меньше, она наконец-то подружилась с Софьей Михайловной, и теперь мнение пожилой учительницы стало для девочки истиной в последней инстанции. Мария уже не ревновала, она поняла: у каждого в этой жизни есть своё место, своё предназначение. Она всё равно мама. Была и останется, и никто никогда её место не займёт.

Спустя какое-то время Мария встретила в автобусе Асю. Узнала её не сразу. Смутно знакомой ей показалась девушка, одетая во всё чёрное. Крашеные, неестественного иссиня-черного цвета волосы, уложенные в ирокез, выбеленное лицо, серьга в носу, куча браслетов, неопрятный вид. Потухший взгляд и ненормальная худоба. Неужели Ася? Девушка пристально смотрела на Марию, как смотрят на знакомого человека. Внезапно Мария узнала тот самый взгляд из прошлого, взгляд волчонка. И на какое-то мгновение Мария вернулась в прошлое и увидела маленькую затравленную и испуганную Асю, тесно прижавшуюся к Кире. Марии стало не по себе.

Девушка не подошла, не заговорила. Худые нервные руки, рваные джинсы, ботинки на огромной платформе. Кирина дочь? Или всё-таки она ошиблась?

Мария медленно шла домой и всё думала про повороты судьбы. Сколько времени она не звонила Кире? Наверное, с полгода, не виделись и того больше. Жизнь разводит людей. Права была Кира, когда просила не забывать её. А может, Мария перестала звонить, когда почувствовала, что Кира начала отвечать холодно, не интересовалась жизнью Марии, про себя почти ничего не рассказывала? Конечно же, Мария спрашивала про Асю. Ответы всегда были обтекаемыми. Мол, у всех всё сложно.