Bandy Sholtes: Фрики Европы, или Экспедиция за вином. Полудорожный роман

Пришлось снимать мартенсы и показывать, что в них нет бомбы. А еще спросил, можно ли заносить бутерброды на борт. Разрешили.

Работа у них трудная, но вежливые. Не знаю, мне понравилось. Хоть какое-то внимание к человеку, к содержимому его карманов, нательным крестикам и пирсингу. Если вам кажется, что человечество вас игнорирует – летайте чаще. В аэропортах даже занудные уроды получают свою порцию пристального внимания, интереса к их косметическим наборам и любопытства по поводу стоптанных кроссовок.

Хотя уверен – минимум раз в году всем работникам аэропорта снится, что они расстреливают всех пассажиров из пулемёта. А потом идут всем корпоративом бухать в duty free. Где, кстати, продают сорокаграммовые бутылочки с венгерской грушевой и сливовой палинкой. Сорок грамм? Да они издеваются над нами.

Пока жадные тарятся «дешёвыми» сигаретами и коньяками, я присел повайфаить. Но мой пыльный Lenovo тупит, и я понял, что времени ни на скайп, ни тем более на фейсбук нет. А у меня есть цель – Gate А18. Далеко, блин, у меня возле дома ночной магазин и то ближе.

Но все уже бегут. В авиацию бегут, в небо всем хочется.

По дороге наткнулся на стареньких супругов. Бабулька бежит, а муж схватил её за женскую сумочку и не пускает. Мол, вон WC, мне туда надо. Она кричит, в панике вся, на нервах, а он не отпускает.

Я тоже решил заскочить, а дедуля как раз настоял на своём, и мы столкнулись в дверях. Пропускаю его: мол, после вас. Он указывает мне рукой – нет-нет, после вас. Я – нет-нет, after you. Оба, в общем, тупим. Но тут замечаю на себе испепеляющий взгляд красной злой бабули и запрыгиваю в сортир. Дедуля догоняет, сердито ссыт рядом, а затем нарочито медленно моет и сушит руки. Бабуля ему не указ.

Слово «сортир», кстати, во франкоговорящей Швейцарии и Франции на каждом шагу. Аналог слова exit. Хотя с непривычки смотрится весело.

Вот и А18. Прошел, но это еще не конец.

В последнем павильоне габариты рюкзака снова просят проверить, хотя на чекине моя ручная кладь уже прошла контроль размеров.

Я пихаю изо всех сил в специальную рамочку. Не лезет. Багаж распух и перераспределился после возни с ноутбуком и проверки персоналом. Контролёрша хмурится, я давлю. Не лезет. Ситуация становится напряженной. Я помогаю себе ногой. О, получилось. Ок, проходите.

Если б венгерские булочки были чуть больше и твёрже, они не превратились бы сейчас в блины и рюкзак не пролез бы в рамочку.

Вот где-где, а в аэропорту размер имеет значение.

Мы, жаждущие взлететь в небо, проходим еще один паспортный контроль и становимся в очередь. Она змеится в огромном ангаре, на взлетную полосу еще не выпускают.

Передо мной стоит швейцарец в клетчатой рубашке, на всю спину надпись:

Я давно хотел проверить такие рубашки, и мои подозрения подтвердились. Когда я получил доступ к сети, гугл мне сказал: «Нет результатов для “Super Fresh American Company”».

Если кто-то пояснит мне, зачем писать бред на одежде – не бренд, а бред, – буду благодарен в размере одной бутылки любого удобного для вас напитка. Потому что меня бесит ненужная непонятная хуйня. Ну, дорогие юзеры шмоток и изготовители одежды – неужели не очевидно, что простая клеточка смотрится стократ лучше, чем клеточка плюс Super Fresh American Company.

Честно говоря, я думал, что такой бред на Западе носят только бомжи и нелегалы. А тут швейцарец. Точно знаю, на паспортном контроле заметил. Или он тоже бомж? Если в Швейцарии даже бомжи могут летать на самолете, то, не знаю, это как-то нечестно. По отношению к бомжам других стран.

Визуальным утешением послужила разодетая садомакияжная фифа в нескольких метрах. На каблучищах, с огромными сиськами и розовым чемоданчиком. Ждёт и терпеливо собирает кубик Рубика.

Ну приятно в руки взять и смотреть просто.

О, Боже мой дорогой, посмотри на меня с небес – я в самолёте!

Да, Боже, представь себе, в прекрасном большом самолёте EasyJet, да еще и боинге. На меня уже даже дует ветерок из специальной дырочки.

Да, да, я знаю, Боже, что нет ни одного пассажира, кроме разве индусов и китайцев, который не вспомнил бы о тебе хоть на секундочку во время полёта. Но что поделаешь, все мы такие, сам виноват ты, думаю, догадывался, что станем такими, когда самолёты придумают. Так что не надо, лучше уж пусть мы вспоминаем о тебе на секундочку при взлёте и на секундочку при посадке, чем никогда.