Валерий Гурков: Публицистика

Лето было жаркое, газировку в такое время я не пью, а всегда набираю в дорогу армейскую флягу ключевой воды и выжимаю немного сока из лимона. Пошарив рукой в отсеке для перчаток, нащупал флягу. Она была пуста. В горле давно все пересохло, и я съехал с автобана в ближайшую деревушку. Чтобы не искать, где набрать воды, я остановил машину и спросил у пожилого немца, копающегося перед домом на лужайке:

– Бог в помощь! Извините, что отвлекаю, не подскажите мне, где у вас купить воды? – я потряс перед собой фляжкой.

– Вы из России? – спросил меня в ответ немец на довольно чистом русском языке.

– Да из России, – улыбнулся я, – а вы хорошо разговариваете на русском, работали у нас?

– Да пришлось, – с ухмылкой ответил немец.

Затем немец представился, назвав имя и фамилию, я в ответ с улыбкой назвал свое имя и фамилию. При моих последних словах немец побледнел и, как ни странно, пригласил к себе в гости.

В Германии не очень принято приглашать в гости, а тем более угощать. Все собираются по уютным гаштетам и там проводят свое свободное время. Поэтому, я очень удивился приглашению незнакомца зайти в дом. Перед домом была большая лужайка, которую обрамляли по краям красивые розы, других растений не было, видимо хозяин любил только их. Дом был двухэтажным. Два большущих окна, словно витрины магазина радовали прохожих своими розами, выставленными в них. Одно окно было на нижнем и одно было на верхнем этажах, все остальные окна были в раза два поменьше и выполняли роль просто окон.

Мы прошли с тенистый сад за домом. О боже, каких только тут не было деревьев и кустарников! Это был словно маленький ботанический сад, сразу было видно с какой любовью хозяин относиться ко всему этому. Росли даже абрикосы и несколько сортов винограда. Для меня, человека северного, это было в диковинку. Колодец находился тут же в саду, рядом с беседкой, в которой мы уютно расположились. Ортвин, так звали моего нового собеседника, сам набрал мне воды во флягу и попросил меня рассказать, откуда я родом. Я ему сказал, что родился в Москве, но жил во многих местах. Тогда он напрямую назвал деревню моей бабули. Тут уже смутился я, откуда этот немец знает про эту деревню? Я ответил, что это место, где я часто проводил свое лето в детские годы.

Тогда Ортвин поведал еще один момент из жизни близких мне людей. В 43 году его батальон занял деревню бабули, и он с денщиком стал искать место для постоя и для будущего штаба. Этот самый большой и красивый дом они увидели сразу, и пошли к нему. Войдя в дом, они увидели женщину и пятерых детей стоящих на коленях перед огромной старой иконой. Он знал, что в России одни коммунисты и безбожники, поэтому женщина, сохранившая такую большую икону в такой стране, просто потрясла его. Еще больше потрясла фамилия этой женщины. Она была точно такой же, какую носила его мать. Вот поэтому он и побледнел, когда я произнес свою фамилию. Он тогда приказал не трогать эту женщину и деревню в целом. Пробыв там 4 дня, они начали отступление, а через месяц он попал в плен и 10 лет прожил в плену, помогая строить аэропорт Домодедово и дорогу к нему. Мир большой, но очень тесен.

Я в свою очередь рассказал ему, что муж этой женщины был расстрелян как враг народа в 39-м, а шестой ребенок этой женщины – ее старшая дочь в это время была на фронте и что она является моей мамой. Также я ему поведал о том, что после ухода немцев, пришел финский батальон, прикрывавший их отход, и сжег деревню почти дотла. Так же рассказал, как ютилась бабуля с детьми лет десять в вырытой в земле землянке. При этих словах старик подошел ко мне и со словами:,,Простите нас», опустился на колени и склонил седую голову.

Я стоял на первом этаже торгового центра и ни о чем болтал с одним из арендаторов, смотря мельком за всем происходящим вокруг меня. Вдруг непонятное чувство овладело мной, наполнив мою душу чем-то настолько приятным и возвышенным, словно я только что употребил какой-то наркотик и меня торкнуло от него. Лет с пятнадцати я научился улавливать тревогу в душе перед будущей опасностью, что ни однократно потом спасало мне и моим друзьям жизнь. Это же было совершенно противоположное чувство! За пятьдесят лет я его испытал впервые и не мог понять причину этого. Не понимая, что со мной происходит, я обернулся назад и увидел источник этого.

В новом, еще не работающем, павильоне молодая девушка, толи арендатор, толи продавец, мыла, стоя ко мне спиной, полы. Она, словно почувствовав на себе мой взгляд, на секунду обернулась и улыбнулась. А перед моим взором сразу пошли многочисленные картинки, словно из прошлой, либо будущей, нашей совместной жизни: я, эта девушка и маленькая с белокурыми кудряшками девочка, похожая одновременно и на меня, и на незнакомку, идем по парку и о чем-то весело болтаем. Я тогда откинул это чувство и мысль о девушке. Она настолько была хороша, что я, реально понимая свой возраст, воспринял это просто как очередную шутку, подкинутую мне небесной канцелярией.