Алла Лазарева - Пределы и точки невозврата

«Ну что остановишь меня? – подумала она, проходя мимо охранника, потом мимо другого. Нет, не остановил. – Не оглядывайся, только не оглядывайся, – говорила она себе, а потом когда встала у дверей, то ее сердце сжалось: запищит или нет? Еще шаг. Нет, не запищало». Двери отворились, как только оно к ним подошла, и Элеонора Васильевна вышла из дверей. Ей хотелось упасть, сесть, рассмеяться или расплакаться, закричать во все горло. Но вдруг она опасливо обернулась назад и подумала: «А что если все-таки заметили, если ее поймала скрытая камера? Что, если они обо всем догадались и сейчас побегут за ней?!». Она не знала, откуда у нее взялись силы, но она побежала, она бежала так, как не бегала никогда, даже на работу, если опаздывала.

Она бежала прямо на каблуках, на которых даже ходила с трудом, это были особые сапоги, трофейные, купленные, чтобы надеть их по особому случаю такой случай представился только тогда, когда провожали на пенсию. Она бежала, не чувствуя ног, не понимая, как бежит и не падает, на нее смотрели, оглядывались. Ее старая шуба со свалявшимся мехом и это торчащее из-под шубы красное расшитое вручную бисером платье, которое она надела на день рождение мужа, были забрызганы грязью. Сумка, косынка, тени, помада, – все пригодилось, как будто они лежали и ждали когда Элеонора Васильевна «пойдет на дело». И вот уже Элеонора Васильевна во всем этом «парадном» бежит «с дела», рассекая ноябрьские лужи, бежит с ворованной колбасой в сумке, бежит, не зная куда, а точнее – куда глаза глядя. Бежит так, как будто за ней кто-то гонится, а в голове только скачут обрывки мыслей. «Почему она вышла за него замуж? Почему не родила второго ребенка? Почему не стала воевать, когда ее захотели «уйти» с работы? Зачем ее назвали так Элеонорой, хоть она хотела быть Катей или Машей и всю жизнь стеснялась своего барского имени? Почему, зачем, как это все получилось, и что с нею будет сейчас? Она бежала так, как будто бежала от этих мыслей, а они все равно догоняли ее, роясь в ее голове.

Опомнилась Элеонора Васильевна, когда сидела уже на скамейке возле своего дома и горько плакала, размазывая дешевую косметику по лицу слетевшей косынкой. Потом она перестала плакать и еще долго сидела пустым и рассеянным взглядом, собираясь с силами, чтобы встать, и, наконец, встала. Она, как будто забыла о краденой колбасе, но медленно подходя к двери дома, остановилась, вытащила сухую тонкую из сумки, как совершенно ненужную вещь, и кинула в урну. Ворованная колбаса, ворованная жизнь, потому что и жила ее, как будто украла. Надежда была только на то, сумка не пропахла этой колбасой, и ее не придется стирать.

Дверь за ней хлопнула.

В тот день настроение у Владика было неважное, можно даже сказать, что никакое. За ним в школу после обеда заехала тетя Света, она была не одна, а со своей дочкой от первого брака Ритой, которая была ровесницей Влада. Все вместе они должны были отправиться в цирк. Эта мера была вынужденная, потому что родителям Влада нужно было побыть наедине, у них сегодня должен был особый вечер, на котором мама Влада объявить ему о своей беременности. Разумеется, ни о какой беременности Владику пока ничего не сказали, это, по-видимому, должен был быть сюрприз для него, причем приятным, но Владик и так все знал. Он слышал, как мама разговаривала по телефону с подругой, восторженно рассказывая ей, что теперь их жить изменится. Из этого разговора он понял, что, наконец, случилось то, чего они с дядей Сережей ждали долгие годы. Дядь Сережа хоть и не был его родным отцом, но все равно Влад называл его исключительно папой, потому что своего родного отца не знал. Неотвратимость перемен сильно пугало Влада, поэтому он мало обрадовался, когда увидел сияющую и очень приветливую тетю Свету, идущую за руку со своей дочерью Ритой.

У тети Светы была своя машина, которую она неплохо водила, но ехать решили на метро, потому что повсюду в Москве были пробки. Это обрадовало Владика, он любил метро. Метро – это был для него особый мир, и особенно в этом мире он любил смотреть на поезда, как они прибывают на станцию и останавливается. Это был волшебный для него момент, когда раздавался звук поезда, потом показывался свет от его фар, а потом уже и он сам вылетал из тоннеля. На поезда Влад смотрел с восхищением, и они вызывали у него восторг и улыбку, потому что он чувствовал в них силу и мощь. У Влада были и игрушечная железная дорога с несколькими маленькими поездами, но это было все не то, ему нужны были эти, которые в метро, большие живые и настоящие. А больше всего на свете Влад хотел остановить поезд одни своим взглядом, это была своеобразная игра для него. Он так хотел посмотреть на вылетающий из тоннеля поезд, чтобы тот остановился, почувствовав его сильный взгляд. И почему-то именно сегодня Владу казалось, что у него все получится, ведь у него было внутри столько всего, столько всего, что могло найти выраженье во взгляде. Но когда Владик с тетей Светой и ее вертлявой и быстроглазой дочерью Ритой спустились в метро, то поезд уже стоял на платформе.