Алла Лазарева - Пределы и точки невозврата

Своим поступком она как будто хотела сказать, нет, даже не сказать, а прокричать: «А вы что ж думали, я такая?! Нет, а я совсем не такая!». А еще большее удовольствие ей доставляло представлять, как об этом поступке сообщат на ее былую работу, где она проработала тридцать лет главным бухгалтером, и там все ахнут. Когда ее провожали на пенсию, то сослуживцы ей, пытаясь устроить праздник, сделали ей юмористическую сценку, где она была в образе серой мышке, и никто никогда не слышал ее голос. Эта сцена засела, как кол, в ее памяти. Обидная сценка, ведь серой мышью она себя никогда не считала. В молодости, юности, детстве, еще до того, как вышла замуж, она пела и танцевала, ей хотелось носить дорогую одежду, быть совсем не такой, какой ее сделала жизнь, но все время не хватало денежных средств. Порою не было денег даже на самое необходимое, всю жизнь она жила от зарплаты до зарплаты, муж в последние годы сильно болел, а если выдавалась лишние деньги, то она покупала что-то мужу или ребенку. А теперь ни того, ни другого в ее жизни не было, один умер, другой женился и носа не кажет, все у него дела, дела…

«А зачем, какого черта все время по заповедям? – подумала она, и на ум пришла первая из них: не укради». С нее-то Элеонора Васильевна решила и начать. Если получится. Может быть, ничего бы этого не случилось, если бы ей разрешили поработать еще, но на ее место уже метили молодые. И ее с работы «ушли» под радостные поздравления и восклицания, а также пожелания крепкого здоровья и долгих лет жизни, мол, она поработала и должна теперь отдохнуть. А как отдохнуть Элеонора Васильевна не понимала, она не знала, как ей отдыхать и за всю жизнь так и не научилась. И как можно отдохнуть, если в доме одиночество смотрит на нее со всех сторон? В одиночестве постоянно осаждали больные воспоминания, она вспоминала, как сделала аборт, но не потому, что не хотела ребенка, а потому что не на что было кормить и растить. Настоял муж, хоть она очень хотела родить девочку, ей казалось, что дочка ее поймет, по-женски, по-человечески. Но это все было в прошлом. А теперь она думала: «Сворую колбасу, принесу домой и буду жрать. Жрать всем смертям назло!».

Врач-кардиолог, у которого она наблюдалась, после смерти мужа сказал ей, что она должна заниматься чем-то, что-то делать руками, чтобы не сойти с ума. Элеонора Васильевна засела за вышивку, вязание, аппликации. Это не помогало, даже наоборот – раздражало, потому что было уже никому не нужно, и в один момент она сказала: «Все, хватит». А в ее понимании слово хватит, означало, что правда хватит. Просто хватит.

– Администратора мне! Что это такое, ничего не могу найти, все переставили! А у меня что, время что ли есть ходить тут, искать! Почему такое неуважение к людям?! – произнесла она фразу, которую слышала от оного покупателя и мысленно заулыбалась, даже восхитилось своей смелостью. «Вот бы видели они меня сейчас, – подумала она о своих бывших коллегах». Раньше же она ничего не могла никому сказать, даже если на ногу сильно наступят, толкнут или денег не додадут. Как-то было неловко, а теперь в ее сумке сияла краденая колбаса, целая палка, и ей было ловко, и страха не было, точнее он был, но на своем пике перерождался в высшую форму эйфории и ликования над собой и толпой.

Вышел администратор. Молодой мужчина в строгом костюме.

– Что случилось, в чем проблема? – посмотрел он на кассиршу. Та, быстро пристав тихо показала ему на Элеонору Васильевну. – Женщина, что случилось. В чем суть проблемы, – посмотрел он на Элеонору Васильевну?

«Ну надо же, – отметила про себя Элеонора Васильевна, не бабка, не бабуся, а женщина, сразу видно: дорогой магазин. Уважают, – снова заулыбалась мысленно». Она готовилась к этому разговору, придумывая и свои реплики и реплики собеседника.

– Я ничего не могу найти! Вы все переставили. Что это за магазин чертов! Ничего невозможно найти. Все было раньше по-другому, а теперь что. У меня на это нет времени! Я очень занятой человек! У меня много работы, сын, дети, внуки, работа, муж!

Вокруг Элеоноры Васильевны собрались люди, которые, поглядывая на нее, улыбались. Где-то несколько секунд администратор, молодой мужчины, пребывал в растерянности, не понимая, о чем идет речь. А потом, посмотрев на охранников, быстро сказал:

– Женщина, мы все уладим. Примем к сведению ваши рекомендации. Всего доброго, до свиданья, – натянуто улыбнулся он ей и посмотрел на нее, в ожидании ее действий.

Элеонора Васильевна победно посмотрела на покупателей, собравшихся на нее возле кассы, и поняла, что миссия выполнена, теперь надо выйти. Ей казалось, что все смотрят на нее, следя за каждым ее движением. Теперь оставалось только пройти кассу, узнать, не остановит ли ее охранник, не запищат ли ворота на ее краденую колбасу в сумке. Ее интересовал вопрос, все она сделал правильно или не все? Все поплыло как в тумане. «Ну давай, давай, – подбадривала себя Элеонора Васильевна, – последний рывок, несколько шагов». Почему-то вдруг захотелось сесть на пол и прямо расплакаться. Нет, дойти, надо дойти, а на ногах, как будто были гири. Один шаг, второй, а у охранников дубинки, и смотрят они на нее странно. А у нее сумка, и там колбаса, дорогая, краденная, а значит, почти как бомба, хоть этикетку она с нее содрала, ювелирно, быстро, почти профессионально. А теперь только бы дойти до дверей и выйти отсюда. Она почувствовала, как потеряла много сил, слишком.