– У, ты, моя красавица.
Светлана, хихикнув, замечает:
– Вот и я, наконец-то, удостоена…
– Брысь, – говорит бабушка, – язва этакая, – она встает и идет к плите. Она качает головой. – И в кого только? От горшка два вершка, а всё туда же.
9 ОКТЯБРЯ. СУББОТА. 19. 40.
Нина Викторовна вымыла посуду, насухо вытерла полотенцем и составила в пристенный шкаф. Глянула на часы.
– Нет, это надо же! – воскликнула она. – Скоро ночь, а парня все нет и нет. Пойду, позвоню.
Она идет в гостиную. В след за нею потянулись и другие.
Нина Викторовна набирает номер 5—24—24. Редкие гудки. Наконец, там снимают трубку.
– Добрый вечер… Извините, что беспокою, но нашего Сергея все еще нет дома. Может, ваша девочка знает. Она дома?.. Да?! Это новость… Мы думали, что она с моим в кино пошла… Может подойти к телефону?.. Здравствуй, Наташа… Не знаешь, где мой Сережа?.. Ты его сегодня не видела? Совсем?.. Странно, очень странно… Да, как не беспокоиться, Наташа, на улице темень, непогода… Позвоню… Конечно, позвоню.
Нина Викторовна кладет трубку, тотчас же снимает и набирает номер 5—26—48.
– Здравствуйте… Можно Веру?.. Нет-нет, ничего особенного… извините… Просто мой сын учится с ней в одном классе… Да-да… Вера, не знаешь, где может находиться Сергей?.. Да, до сих пор не вернулся… Как ушел в школу, так больше мы его не видели… Беспокоюсь… Как это «не стоит»?.. Поздно уже… Значит, не знаешь?.. А какие-то дополнительные задания или внеклассные занятия?.. Нет?.. Никаких?.. Нет-нет, звонила к его подружке. Та дома и его сегодня не видела… Возможно… Но раньше он всегда предупреждал родителей, да и не задерживался допоздна… Ладно, извини за беспокойство.
Нина Викторовна положила трубку.
– Где он?
Тревожный взгляд женщины бегал по присутствующим. Ее лицо постепенно покрывалось мертвенной бледностью.
К ней подошел муж и положил на плечо руку.
– У-у-успокойся… Н-н-не в-в-волнуйся…
– Ты? Меня успокаиваешь, а сам не меньше меня волнуешься. Вон, зазаикался.
– П-п-пойду, п-п-похожу п-п-по у-у-улице, п-п-по д-д-дворам. М-м-может, в-в-встречу.
Иван Андреевич оделся и вышел.
Нина Викторовна металась по гостиной.
– Мама, что делать, что?! Это все ты, ты! Зачем дала деньги, зачем?! Господи!
Вера Осиповна подняла руку, открыла рот, что-то хотела сказать, но не смогла: она, неловко подвернув голову, стала валиться на бок.
– Бабуль, бабуль! – истошно закричала Светлана. – Что ты? Что с тобой!
Нина Викторовна обернулась.
– Мама! – она кинулась к старушке. – Только этого не хватало! Света, беги на кухню. Там, в столе ее сердечные таблетки. Тащи скорее!
Девочка убежала, а Нина Викторовна стала массировать грудную клетку.
Светлана принесла и протянула дрожащей рукой таблетки. Нина Викторовна взяла две таблетки и, раскрыв рот, положила под язык. Руку старушки не отпускала, следя за биением пульса.
Через минуту пульс стал ровнее, взгляд старушки стал осмысленнее.
– Мама-мамочка, прости меня, дуру набитую, прости!
Старушка подняла руку и погладила дочь по волосам. Но она все еще была слаба. Рядом сидела внучка, обнимая бабушку за голову.
– Надо «скорую» вызвать.
Вера Осиповна, с трудом шевеля губами, тихо произнесла:
– Не надо, доченька… Мне уже лучше… Ты лучше обзвони больницы, милицию… Мало ли… что могло случиться.
Нина Викторовна так и сделала. Но десяток звонков ничего не дал. Везде говорили одно и то же: по их данным, Чудинова Сергея Ивановича не значится.
Ничего не могли сказать и одноклассники. Они в голос твердили: Сергей ушел из школы вместе со всеми, и они не знают, где он.
10 ОКТЯБРЯ. ВОСКРЕСЕНЬЕ. 00. 35.
Оперативный дежурный Промышленного райотдела внутренних дел Степан Алексеевич Смирнягин зевнул и с хрустом в суставах потянулся. Он встал, подошел к окну. Там, за стеклом свирепствовала непогода: дул сильный ветер и шел липкий снег.
– Ну и погодка! Просто – зверь.
Откликнулся старший лейтенант Окуневский, сидевший в углу дежурной части и разгадывавший кроссворд.
– Погода шепчет: займи, но выпей.
Смирнягин вернулся на свое место.
– Кто о чем, а вшивый – о бане, – он громко с хрипотцой рассмеялся.
Окуневский, оторвав глаза от газеты, посмотрел в его сторону и покачал головой.
– Юмора твоего, капитан, не понимаю. Лучше скажи мне: что это за парусное судно из четырех букв, первая буква «б»?
Смирнягин не стал долго ломать голову.
– Баржа.
Окуневский вновь осуждающе покачал головой и поцокал языком.
Читать дальше