Владимир Козлов - Хвост фюрера

«Пока детей не выращу, ни о каком замужестве разговора быть не может».

Корней уже в армии отслужил, а Дарья на сближении с Егором не шла. Она была женщина, не сильно грамотная с пятью классами образования, но мудрая и рассудительная. Мало того, она была очень интересная и видная женщина. Высокий рост, толстая коса до пояса и выделявшие большие груди, – не могли достаться плюгавенькому Егору, который не в пример был, здоровому брату Ивану. Когда Егор понял, что не по Сеньке шапка, – он постепенно стал от неё отступать со своими нелепыми предложениями, но контактов с ней не терял. Особенно любил он своих племянников – погодков. Из-за бешеного везения по жизни в последнее время, фамилию племянников соседи переименовали, – не из-за зависти, а за их везения, в добрую фамилию «Везучие». Им несказанно повезло во времена Хрущёвских лотерей. В тираже тогда разыгрывались не только автомобили, но и дачи на берегу Чёрного моря. Братьям в одном и том – же тираже посчастливилось выиграть дачу и автомобиль «Москвич». По тем временам они сразу в глазах соседей стали зажиточными людьми. Дачу они продали и на эти деньги вместо перекосившейся халупы поставили добротный сруб с баней и надворными постройками. Благо двор у них был большой с тридцати сотками земли. Их мать Дарья воспитывала сыновей одна и работала на хлебозаводе пекарем. С её профессией им было тогда легче пережить хлебный кризис, когда весь народ выстраивался в очередях чтобы купить буханку хлеба, не зная, достанется им хлеб или нет? А Дарья, заветный кирпичик хлеба всегда могла принести с работы. Мало того, она находила средства, чтобы в течение двадцати лет навещать своего младшего брата в тюрьмах и колониях и привозить ему передачи с продуктами.

Феликс Дильс, был одного возраста с Глебом и знал его со школьной скамьи. Он выходец из семьи латышских немцев в детском возрасте скверно изъяснялся на русском языке, но разговаривал хорошо на немецком и латвийском языках. В детстве он был очень болезненный мальчик и часто пропускал школу, отчего слабо учился по некоторым предметам. Феликс, – тогда сын начальника ремонтных мастерских посещал школу в красных новых валенках, что являлось символом достатка семьи. К своему соседу Глебу по парте он относился с видимым высокомерием, так – как Глеб в то время носил подшитые и все в латках чёрные валенки. Глеб, в отличие от Дильса никогда не носил в школу завтраков и когда тот в переменах разворачивал перед ним кусок хлеба с салом, у него всегда от дразнящего запаха текли слюни, и он выходил в коридор от искушения. Тогда Глеб готов был врезать увесистую затрещину, этому маленькому барчонку с нерусской фамилией и отобрать у него лакомый кусок. Глеб считал, что несправедливо так, когда у него в животе урчит от голода, а у того отрыжка изо рта благородная исходит от сытости. Он по наивности своей думал, что все такие барчуки, как Дильс должны посещать другую школу, чтобы не дразнить голодранцев своими упитанными рожами. К тому – же у этого Дильса был «персональный гужевой транспорт». Ни для кого не было секретом, что колхозные лошади использовались тогда отцом и дедом Дильсами в личных интересах. В школу Феликса всегда привозил его родной дед на двуколке. (Кстати любовь к лошадям дед передал и внуку). Этого деда за глаза вся местная округа называла «Фазаном». Любил он зимой рядиться в рыжий тулуп и на шею повязывать ярко голубой шарф. На голове у него хоть зимой хоть летом сидела бессменная остроконечная с красной звездой будёновка. Этот наряд делал его похожим на птицу фазан, которую из соседей не только на вкус не знали, но и в глаза никто не видал. Дед-Фазан считался лучшим знатоком по лошадям. Все к нему шли за советом, если заболела лошадь или кто-то захотел приобрести себе это нужное в хозяйстве домашнее животное. Феликс у него был единственный внук, и он занимался им больше, чем родители. Он полностью оберегал его заботой и сдувал с него пылинки. Знаний ему дед давал не меньше чем школа. Благодаря деду он изучил языки и освоил прилично русскую грамоту. Пёкся Фазан и о здоровье внука: зимой его укутанного, в полушубок на санях, набитой соломой, дед подвозил к самому крыльцу школы. Он вручал внуку портфель с книгами и обедом, затем хлестал лошадь по крупу кнутом, с громким криком, – «Но шалавая!..», – и, как заправский ямщик срывался с места, не видя, как сзади несколько мальчишеских рук цеплялись за бричку и он их тащил на несколько метров от школы. Когда он чувствовал, что лошадь тяжело бежит, не поворачиваясь назад, кричал мальчишкам: