Валерия Лихницкая: Се, Человек

– Ну как хочешь, дело хозяйское.

Девушка замирает.

– Только лучше всего прыгать не прямо отсюда, а во-он оттуда, чуть левее пройди.

– Почему? – искреннее недоумение.

Поднимаю глаза к небу.

– Ох уж эти женщины, – вздыхаю. – Ваше любопытство меня с ума сведет когда-нибудь…

– Почему? – осекается и пытается робко улыбнуться. Получается ничего так, но на Джоконду все же не тянет.

– Ну вот, опять… – поясняю устало. – Потому что вы у меня за сегодня уже восемнадцатая, а вопросы одни и те же.

Ее глаза и без того большие, становятся огромными.

– Восемнадцатая?

– Ну да, а что? Чем вам цифра не нравится? По мне так отличная. Восемнадцать – возраст свершений, душевных терзаний, возраст пламенеющих сердец и возвышенных стихов…

– Но какое это имеет отношение к… – замолкает, кусая пересохшие губы.

– К чему? А, ты об этом… Да никакого, впрочем.

Мой будничный тон начинает выводить ее из себя.

– Это я так, к слову, – продолжаю. – Хотя ты права, давай вернемся к нашей теме. Итак. Левый край предпочтительнее, поскольку с той стороны нет никаких посторонних выступов. То есть, один шаг – и все. Дальше – свобода, ни с чем не сравнимая радость полета, которая прервется лишь на один краткий миг удара о земную твердь, после чего воспаришь к тверди небесной, уже в другом качестве, познав упоительное ощущение чистого полета, не отягощенного грубой телесной оболочкой… А если шагнешь прямо, рискуешь встретить на пути балкон, дерево и много всяких других препятствий, а это, согласись, радости полета не поспособствует, если ты, конечно, не умеешь лавировать в воздухе как высокоскроростной истребитель… Поломаешься, расшибешься, да еще и, не дай бог, выживешь… Не надолго, правда, но эти минуты, поверь, тебе покажутся вечностью.

Девушка стремительно бледнеет, на посиневшей губе появляется капелька крови.

– Зачем вы мне все это говорите? – ее голос срывается.

– Помочь хочу, – честно признаюсь.

– Помочь? – горько усмехается красавица, передернув плечами.

– Ну да… И потом, работа у меня такая. Кстати, – бросаю косой взгляд на часы, – не хочу тебя торопить, но не могла бы ты побыстрее решаться, будешь прыгать, нет, а то у меня рабочий день уже заканчивается, домой хочется, спасу нет. Я и так уже две недели без выходных, да еще и сверхурочно приходится… Хоть сегодня хотел вовремя освободиться, даже билеты в театр купил…

Интересно, насколько еще ее глаза могут расшириться? Вроде некуда уже…

– П-простите, я не понимаю…

– А чего тут понимать? – ворчу. – Что я, по-твоему, в театр не могу сходить?

– Да нет, я не про театр…

– Вот-вот, потому что все вы – эгоисты! – возмущаюсь. – Только о себе и думаете. А что я из-за вас не могу отдохнуть культурно, никого не касается. Короче, будете прыгать? Быстрее давайте, пока еще кого-нибудь нелегкая не принесла!

– А… – изящные пальцы нещадно теребят шаль, – разве может еще кого-то… принести?

Я недовольно фыркаю.

– Еще как может! Думаете, почему я сверхурочно работаю? Только домой соберусь – еще кто-то лезет… А у меня в контракте четко прописано – при любом раскладе работаю до последнего гостя… Медом вам тут, что ли, намазано? Нет чтоб, раз уж жить надоело, спокойненько таблеточек дома напиться и задремать под любимую музыку, или, на худой конец, ножичком по венам, так нет, на крышу всех тянет… Я вот уже всерьез подумываю, может, мне тут летное училище открыть стоит?

– А вы… Кто?

– Кто-кто… Карлсон! – восклицаю в сердцах. Ее глаза в очередной раз удивляют меня своим размером, после чего девушка как-то странно вздрагивает и… начинает безудержно хохотать.

Я в ответ качаю головой.

– Женщины… Все бы вам хиханьки да хаханьки…

Смех у нее явно истерический, но это нисколько ее не портит. К щекам робко возвращается румянец, синева медленно покидает губы.

– Вы – чудо! – выдыхает она, отсмеявшись.

– Утверждение довольно спорное, но все равно, спасибо.

– Нет, не спорьте, мне лучше знать.

Я только пожимаю плечами.

– Кто вы? – она повторяет вопрос совершенно серьезно, в ее голосе звучит такое напряжение, словно от моего ответа зависит ее жизнь. Впрочем, может, так оно и есть…

Кто я? Сумасшедший, который разговаривает с самим собой…

«Так уж и с самим собой? – ехидно вопрошает мой старый знакомый голос. – И кем же ты себя возомнил? Не высоко ли метишь?»

Ну вот, а иногда и спорит…

«Постоянно!»

Но тебе же нравится?

«Сам удивляюсь, как я тебя еще терплю!»