Григорий Шепелев - Шеф

– Переговоры, сволочь? Переговоры?

И опять визг, опять звон хороших пощечин… На одеяло вывалились из сумочки документы, флаконы, тушь, пудреница, прокладки, помада, презервативы, три фотографии и огромный бумажник. Этот последний предмет заинтересовал Олега. Вытащив из него абсолютно все содержимое – несколько тысяч долларов и рублей, он засунул их во внутренний карман куртки и застегнул на нем молнию. Отшвырнув бумажник, вспомнил про бриллианты Оксаны, которые она сняла, как только вошла. На ней были серьги, колье, браслеты и три кольца. Куда дела? Олег решил обследовать тумбочку. Не успел – в верхнем отделении шкафа, под вульгарной фуражкой, произошло движение.

– Интересно, а ты сама что здесь делаешь? Кто там, в доме? Любовник твой?

– Я забыла здесь документы! – заверещала Оксана. – Паспорт, права…

– А ну, отцепись! Отцепись, сказал! Убью, сука!

Оксана жалобно заскулила – видимо, получив по морде. Грохнула дверь, и коттедж затрясся от исполинских шагов по нижнему этажу, а затем по лестнице. Олег понял, что его жизнь повисла на волоске. Решительно схватив тумбочку, весившую не меньше его самого, он каким-то чудом поднял ее над собою и со всей силы шарахнул ей по окну. Со звоном и грохотом проломив дубовую раму, тумбочка провалилась в ночную мглу и рухнула на «Тойоту». Через секунду Олег столкнулся лицом к лицу с хозяином дома, в котором он так великолепно проводил время. Горильи лапы схватили его за горло. К счастью, они были мокрые, скользкие, и он вывернулся. Ударил – рукой, ногой. Бросился к окну. Ревнивец, даже не шелохнувшийся от ударов, выдернул из-за пазухи пистолет.

С разбегу ныряя в мокрую пасть окна, оскаленную уродливыми клыками, Олег успел попросить и Бога, и черта, в коих не верил, не зажигать над оврагом молний. Ему вдогонку прогремел выстрел, и неплохой – писклявый свинец, едва не задев его, пролетавшего над «Тойотой», вонзился в землю около голых ступней Оксаны, не отпускавшей соперницу. Обе женщины заорали, отпрыгнув. Олег тем временем приземлился и кувырком скатился на самое дно оврага, к ручью. В его голове промелькнула мысль, что если б земля не была мягка от дождя, ревнивому мужу уж не пришлось бы тратить патроны. Ревнивый муж между тем уже приближался, покинув дом точно так же, как это сделали тумбочка и Олег. Оксана с блондинкой выли, как две сирены.

Кое-как встав, Олег побежал – не видя, куда, но быстро. Отставной мент помчался за ним, похрюкивая, как боров.

Дождь едва моросил. Молнии сверкали на горизонте. Олег бежал вдоль ручья, то и дело соскальзывая в него, иногда – намеренно, потому что местами береговая трава была непролазной. Раз, когда он спрыгнул в ручей особенно шумно и чуть замешкался, сзади прогрохотали два выстрела. Одна пуля коснулась его волос. Он не обратил на нее внимания, потому что думал, куда бежать. Он знал, что слева – почти отвесный, глинистый склон, вздымающийся к звериным чащобам, справа – луг и холмы, а что впереди – не помнил. Ему казалось, что лучше бежать туда. Спасла его молния, вспыхнувшая поблизости. Он увидел, что впереди сужающийся овраг сплошь зарос кустарниками – не продерешься. Тогда он свернул к восточному склону, рассчитывая на то, что грузный преследователь не сможет на него влезть.

Расчет его рухнул. Бывший омоновец оказался опытным скалолазом. Карабкаясь по двадцатиметровому склону вслед за Олегом, он буквально дышал на подошвы его кроссовок. Правда, его дыхание было хриплым. Олег дышал чуть ровнее. На его счастье, преследователь был вынужден держать пистолет в кармане, а не в руке – иначе бы он сорвался.

Лес подступал вплотную к обрыву. Мощным рывком одолев отвесный верх склона, Олег ужом нырнул в чащу. Рогатый муж ринулся за ним, достав револьвер. Большая береза, каким-то образом проскользнув промеж рук Олега, вытянутых вперед, дала ему по лбу. Лоб моментально вздулся. Олег упал, но сразу вскочил и побежал дальше. Револьвер вновь дважды рявкнул ему вдогонку и вновь бессмысленно – пули с хрустом вошли в сосну.

Олег пробирался сквозь дикий лес со скоростью гончей, взявшей хороший след. Упругие сучья в кровь раздирали ему лицо. Врезаясь ногами в пни, коряги и корни, он падал так, что потом едва мог подняться. Нос его закровоточил, два раза пропахав землю. Очередной кувырок привел к катастрофе – правую ногу пронзила боль, да такая, что Олег вскрикнул. Вытянувшись ничком, он решил не двигаться до рассвета… И вдруг услышал шаги. Они приближались. Тихо ругнувшись, Олег поднялся и, стиснув зубы, вновь устремился в глубину леса. Конечно, уже не бегом – еле-еле заковылял, волоча сведенную болью ногу. Дождь, вдруг усилившись, заглушил шаги беглеца, и Оксанкин муж обогнал его, задыхаясь. Он пробежал так близко, что его плащ, раскинувшийся от ветра, задел Олега. Олег немедленно свернул влево и прошептал: «Дождь живой, Оксанка права… Спасибо!»