– Не горюй, Дарья, может, и жив твой Василий и придёт время – свидитесь. Но ежели и нет, то живи и за себя, и за него. Хороший он мужик у тебя! Не хочу говорить слово «был». Не верю в его погибель, и ты не верь.
Домой добралась глубокой ночью. Не стала будить никого. Изба была закрыта только на притвор, без замка. В избе грязища непролазная. Упала без сил на кровать и проспала до солнца высокого. Огляделась поутру. Всю одежду её прибрали к рукам родственнички, подчистую. Горшками и то не побрезговали. Растопила печь, воды поставила погреть в ведре стареньком и пошла в родительский дом. Мать встретила на пороге испуганным возгласом:
– Возвернулась! Не ждали, не чаяли. Это хорошо! Сладу с твоей дочкой нету. Кричит твоя Катька цельными днями, прожорливая донельзя. Измаялись мы с ней!
– Я пришла сказать, чтобы всё, что выгребли у меня из избы, возвернули до последней нитки! И корову в стойло тоже. Зерно, муку и курей моих. Сколько потрачено – возьмите, но чтоб по совести, – ответила Дарья и, забрав плачущую дочь, ушла к себе.
Целый день братья и сестра таскали её вещи на виду у всей деревни. Вечером бурёнка сама пришла к избе из стада. Матрёна принесла хлеба свежего, ватрушек. Рассказала, как пытались они с мужем Алексеем урезонить Дарьиных родственников не растаскивать добро, а дождаться исхода суда. В очередной раз выставили себя на посмешище.
Первому о начале войны сообщили председателю. Собрав народ около конторы, говорил кратко. На службу призывались почти все мужики деревенские, а работа и по дому, и в колхозе ложилась на женские плечи.
– Нам теперь, бабоньки, всё на свои плечи взвалить придётся. И сено заготавливать для скотинки, и урожай самим собирать. Надо всем усвоить одну истину – время настало военное и жить надобно по нему. За малейшую провинность под суд можно попасть.
Заголосили бабоньки, дети малые на руках, дома дел невпроворот, а теперь и колхозные дела на их плечи. Сколько эта война проклятая продлится – никому не известно. Вернутся ли мужики домой целёхонькими. Многие на Дарью поглядывали, только теперь осознав её горькую вдовью долю. Хлебнула девка сполна в свои неполные девятнадцать лет.
Через неделю пришла из района полуторка. Мужики стояли у конторы хмурые, с котомками за плечами. Бабы голосили, прижимая к себе деток. Опустела деревенька, затихла. Председатель всех по местам расставил, кого в конюхи, кого на покос, кого в доярки. Дарью бригадиром назначил в бригаду косарей. Дочь в ясли пришлось сдать.
И началась совсем другая жизнь. Работала, что лошадь ломовая, с зорьки утренней до звёзд первых. С родителями почти не общалась. Отца на войну не призвали, хворым оказался, но работать заставили. Наступила пора и брату Павлу на войну собираться. Пришёл проститься. Винился за своих и себя, просил не поминать лихом. Шёл второй год войны. Половина деревенских семей получила похоронки. Нюрка работала почтальоном. Ненавидели её в деревне пуще той войны. Вручит похоронку и слова доброго не выкажет.
Война принесла в дома соседей много бед и горя. Кто-то навсегда потерял кормильца, а кому посчастливилось, вернулся муженёк домой, но пил беспробудно. Если и раньше детей больше тумаками уму-разуму учил, то теперь ничего, кроме пьяной брани, детки от него не слышали.
Искалеченные, кто без руки, кто без ноги, а порой и без обеих, заливали они своё сознание водкой или брагой, которую заставляли делать, забирая у детей последний сахарок. Чуть что не так, кидались на жён с кулаками. Ходили бабы деревенские в синяках и ссадинах, а порой и с пробитыми головами.
В деревеньке из мужиков – одни юнцы безусые. Вдовушки и ими не брезговали. Порой и деток от них рожали. Не понимали они Дарью. Ведёт себя, словно монашка, никого к себе не подпуская. Вояк блудливых метлой со двора гонит, а парням подрасти советует, ума набраться.
Юнцы те большую работу делали, гоняя обозы с хлебом в зимнюю пору. Младший брат Иван в свои шестнадцать лет смотрелся щупленьким и хворым. Друг его и напарник Пётр, напротив, смотрелся крепышом. Рос один у матери вдовой, работающей при школе истопником и уборщицей. В сыне души не чаяла. Мечтала о невестке с хорошим приданым. Видела, как бабы деревенские сына к себе зазывают, спаивая припасённой водочкой, но не беспокоилась. Женится и остепенится. Молодые все погуливают и попивают.
Со своей подругой Катькой встретилась Дарья случайно в районном центре. Одета та была в казахскую национальную одежду, располнела до неузнаваемости. Не окликни её Екатерина – прошла бы мимо. Глазки заплывшие, перстни на руках. Стояла подбоченясь.
Читать дальше