Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга вторая

– Брось, – сказал Жора, – тебе не идет быть упрямцем. Ты же знаешь: я их терпеть не могу. Упрямство – это явный признак…

– Тупости, – сказал я, – я знаю.

Я и не думал обидеться, я понимал, я чутьем, шестым чувством своим ощущал, что пирамида прекрасна. И Жора, я уверен, тоже почуял: это то, что он так долго искал! На то он и Чуич, чтобы ловить на лету! Пирамида, как ничто другое, вместила в себя существо жизни. Это было новое представление о жизни, новый брэнд. Геометрическая пространственная модель. Как модель атома. Или модель ДНК. Я увидел мгновенную искру не то чтобы зависти, нет, искрометную вспышку обиды, может быть, сожаления и внутреннего неудовольствия, даже разочарования собственной персоной: почему не я?! Почему не мне пришла в голову эта мысль? Такое бывает: ты думаешь, мучаешься, сходишь с ума от того, что не в состоянии разложить, так сказать, по полочкам свои представления о чем-то значимом для тебя, важном, скажем, о жизни, и вдруг кто-то приходит и заявляет: «Смотри: это же пирамида!». И у тебя выпадают глаза: в самом деле! Именно в такую минуту Архимед и проорал свою «Эврику!» Но глаза загораются и тот же час тухнут: только слепой мог этого не увидеть. Такое бывает. Теперь мы сидели и просто молчали. Как-то не было слов. Я черкал очередную салфетку, Жора раскурил свою трубку.

– Налить? – спросил он и потянулся рукой к бутылке.

Я кивнул: давай.

– Знаешь, – сказал потом Жора, – в этом что-то есть.

Он слово в слово повторил слова Вильяма Задорского. Ничего другого от него я и не ждал. Еще бы! Есть не какое-то «что-то», а именно то, что нам было нужно. Вскоре мы в этом удостоверились в полной мере.

– Смотри, – снова с жаром сказал я, суя ему под нос свежую салфетку с красивенькой пирамидой, – смотри…

– Ладно, ладно, я понял.

Еще бы! Как такую простоту не понять!

– Здесь все, – сказал я, – основание – это весь генофонд жизни, на вершине – Иисус.

– Да, – сказал Жора, – мне нравится. Вершина – это точка абсолютной гармонии всех ее составляющих.

Он и мою мысль повторил слово в слово!

– Точно! Точка! Точка абсолютного совершенства, – кивнул я, – если хочешь – трон Иисуса Христа.

– Трон?!

Он выкрикнул это слово и сам себе удивился. Он был просто обезоружен моими доводами. Я гордился и торжествовал, видя, как Жора был потрясен моей придумкой.

– Слушай, – сказал он, – ты опять гений!.. Прекрасный образ! Мы ведь редко думаем словами, хотя, собственно, здесь слова уже и не нужны. Но вот еще что…

Он задумался на секунду и тут же обреченно прорек:

– Совершенства ведь не бывает…

Он сказал это так тихо, что мне пришлось читать по губам.

Как раз в этот момент я было пригубил рюмку, но тотчас оторвал ее от губ и приподнял над столом. Я спешил ему на помощь.

– Ты тоже гений, давай выпьем за это. За нас, гениев…

Жора отложил трубку в сторону, взял свою рюмку, и теперь искренняя обворожительная улыбка озарила его лицо.

– За нас, гениев, – согласился он, мы чокнулись и опрокинули в себя содержимое рюмок.

Потом мы долго молчали. Он тоже стал рисовать пирамиды, затем конусы, многоугольники и даже какие-то тетраэдры или октаэдры. Но они ни в какое сравнение не шли с моей пирамидой. Мне нравилась лишь его похвала: «Мне нравится».

– Невероятно, – вполголоса произнес он, – но еще вчера я жил как слепой… Слушай, мне нравится, – повторил он, – это – совершенно! Как круг! Просто и совершенно!

Он не только прозрел, но и принял мою пирамиду. Как неизбежность. Как приговор палача. Как крест! Мы легко водрузили ее на свои плечи и готовы были нести в мир людей.

– Знаешь, я понял теперь, чего мне так не хватало – воздуха!..

Я смотрел на него в ожидании пояснений. Он даже стукнул себя кулаком по лбу с досады, что не ему пришла в голову мысль о Пирамиде.

– Воздуха, – повторил он, – объема, пространства… Определенно!

Воздушная, пространственная модель жизни – это была моя придумка! Я сиял! Как здорово! Просто прекрасно!

– Идея твоя, на мой взгляд, потрясающа, – сказал Жора, – мы должны ее хорошенько поэксплуатировать. Вытащить из нее все жилы…

– Да, – сказал я, – выпить все соки…

Жорина похвала, одобрение и его признание возбуждали и оживляли меня: я горячился, острил, невпопад хохотал… Да-да, это была истерика открывателя. Не каждому удавалось снискать Жорино восхищение. Впору было бы выкрикнуть свое «Эврика!», но я удержался.

– Все имеет свою цену, но самые большие деньги умные люди выкладывают за идею, реализация которой вскоре с лихвой окупается и приносит баснословную прибыль, просто бешеные деньги. Вот только как прилепить сюда наши клеточки? – задумчиво произнес Жора. – Над этим мы должны еще потрудиться…