Валя неслась с кончика носа что было духу. Мороз обжигал щеки. Пролетела переносицу, выкатилась на снежную поляну между двух озер, как вдруг лицо умирающего человека пришло в движение, голова приподнялась, еле заметно разомкнулись губы и изо рта хрипло выпало:
– Ва…
«Ва» показалось девочке круглым и квадратным, маленьким и большим, холодным и горячим, мертвым и живым, медленным и быстрым. Оно ловко подхватило Валю и стало водить хоровод у озер. Озера были скованы льдом, а с северной стороны были защищены лесополосой.
Потом голова вернулась на подушку в исходное положение. Сани, на мгновение покатившиеся назад, //И раз, и // вновь полетели что есть мочи.
Девочка обомлела. Сжала кулачок сильнее. Он позвал ее по имени?! Кто же он?! Лицо его совсем незнакомо. Только на рождественскую площадь со снежной горкой похоже. А «ВА» остановилось легло и село так близко, над верхней губой у елки, что стало похоже на «ВА». Валя хотела взять его в руки и прижать к груди, но пальцы не размыкались.
– Он что-то сказал? //И раз, и // – спросил у девочки Родькин Первый.
Валя не ответила. Заворожено разглядывала рот перед снежной горкой.
– Она напугана, – остановила от расспросов Родькина Первого //И раз, и // Родькина Первого жена. Она появилась незаметно из другой комнаты и незаметно скороговоркой произнесла. – Мне показалось, что он сказал «Ва».
– И что это значит? – переспросил Родькин Первый.
– Да ничего, – Родькина Первого жена незаметно махнула рукой и исчезла.
– Это плохо, – помотал головой Родькин Первый, прокручивая в голове события.
– Жертвоприношение сорвано. Девочка жива. А если девочка жива, то бизнес станет мертв. Девочка мертва, – бизнес жив. Простая формула. Но девочка жива. Что теперь будет?! Откуда прилетит?! – Кручинился Родькин Первый о денежных убытках. Прилететь могло с трех сторон. Первое – это повидло! Второе – банк. И третье – ломбард. У денег есть жуткое свойство, если ты их не тратишь, то их тратят другие. Чтобы сберечь нажитое, людям приходится прибегать к разным ухищрениям. Одно из них – это бизнес. Великая иллюзия труда. Даже изготовление повидла из яблок и сахара из обычного мастерства превращалось в игру с ГОСТами и ТУ. В игру, где акционеры играли в темную, а администрация кропила акции. Где надо уметь дурить государство, но не дать управленцам обдурить тебя.
Где найдешь, где потеряешь? – воистину не понять. То нет банки, то сети отказываются платить. То технолог запил, то тетя Света, что ведет шесть предприятий, забыла сдать отчет. А между тем Родькину Первому, как собственнику, приходилось, словно родителю, беспокоиться и за технолога, и за бухгалтера, и за водителя, и за менеджера, беспокоиться, заботиться и обеспечивать всех работой. Полегче дела обстояли с банком. «Банком» Родькин Первый называл полулегальное ростовщичество – выдавал знакомым деньги под проценты. Ну и совсем не просто было с ломбардами. Одни золото приносили, другие его выносили. В числе последних не редко оказывались как грабители, так и работники.
Золото!
Наличие золота несколько успокаивало Родькина Первого, все-таки и время, и войны, и правительства – все проходило, а золото оставалось золотом. Но это так, если смотреть исторически, разглядывая беспечно биржевые графики. А вот если держать деньги в золоте самому, то беспокойства вызывают разные моменты, в том числе и когда государства отбирали у граждан накопленное.
Как сохранить нажитое?! Проблема. Мало заработать, – попробуй сохранить! Бизнесмены носятся с деньгами, как с писаной торбой.
Родькин Первый к этому времени уже прошел и Крым, и Рым. Он уже испытывал страх. И доходил в страхе до той грани, когда не страшно уже умирать. Когда смерти делаешь осознанный вызов. Когда черта подведена, в принципе, и неважно становится – продолжится жизнь или оборвется. Деньги значили все! Жизнь – ничего. Вот и теперь знакомые чувства овладевали его разумом. На вопрос: «Что страшнее потерять: бизнес или жизнь?», – ответ был давно сформулирован: «Дело потерять страшнее».
Родькин Первый вернулся к умирающему.
«Да и какая разница, что он сказал. Чем жить в нищете и портить жертвенник, лучше бы ломбард открыл. Хотя бы».
– Нет занятости, вот отсюда и бестолковая жизнь, – пожаловался Родькин Первый. – За что налоги платим?!
– ?.. – незаметно выросла возле Родькина Первого Родькина Первого жена.
– Если бы человек был делом занят, ну хотя бы за ломбардом своим следил, а не в помойках ковырялся, разве бы он стал под пресс кидаться!
Читать дальше