Наталья Рындя: Проводник

Для перечисления всех минусов, возникших от тогдашнего принятого мною решения, не хватило бы и общей тетради. Но был один плюс, на фоне которого все пережитые неурядицы, падения, откровенные проигрыши и полное безнадёжье растворялись и делались не более чем курьёзным недоразумением. Так, маленькая пылинка на огромной белой скатерти.

Этим плюсом и была встреча. Встреча с Проводником.

Часто вспоминаются слова известного романса: «Только раз бывает в жизни встреча». Наверное, – только раз. Потому только раз, что это, как ни странно, логично. Действительно, если бы знаковые встречи происходили с человеком многократно, то вряд ли это пошло бы на пользу. Ну, во-первых, он бы привык, и перестал бы даже мало-мальски удивляться, что само по себе нехорошо. А во-вторых, вряд ли небесные механизмы столь недальновидны и ограничены, что позволили бы посланному открытому духу стучаться дважды, а то и трижды в закрытые створки человеческой души. Они-то точно знают, что это бессмысленно. Ключ-то, он внутри…

В общем и целом, через несколько дней я сидела за учебным столом в компактном кабинете. Таких как я, зацепленных за источаемый энтузиазм и поверивших в возможность финансового роста в условиях ограниченного мышления, набралось человек шестнадцать. Немало, надо заметить. Занятия начались с представления жертв будущего оборотного капитала. Каждый вставал, называл себя, коротко озвучивал род предыдущей деятельности, и по заданию ведущего вдохновенно говорил о своих желаниях и целях. Где-то на восьмом я откровенно загрустила. Всё одно и то же: машина, квартира, путешествия. Разве что порядок перечисления мечт был разным. Некоторые оригинальничали, и после этой благословенной троицы прибавляли мечту о семье и детях, что заставляло загрустить ещё больше. Понятно ведь было, что мы не в брачной конторе, да и удручала прозвучавшая во многих голосах зависимость исполнения последней мечты от приобретения первых…

На перерыве народ немного оживился, и оставленный без внимания «руководителей» начал знакомится и общаться без официальностей. Полились вопросы: мол, кто-нибудь знает, что будем делать, да и когда, и что вообще происходит. Стало понятно, что все пребывают в неком волнении и непонимании, хотя это и не помешало всем сюда прийти. Я тоскливо уставилась в окно. С момента первого прихода в эти стены чувство недоумения, похоже, стало мне родным.

После краткой перемены экзекуция мечтами продолжилась. Заслушивая типовые устремления присутствующих, я задумалась, – а о чём же мне говорить? Про желание слиться с далёкой природой и её обитателями в лице тех же медведей? Про утопическую потребность жить среди простоты, добросердия и открытости? Да…. Говорить было нечего. Да и особо некому…

Тем не менее, когда подошел мой черёд, я, выудив из своей неуёмной фантазии пару образов, изложила их с чувством, но по-быстренькому, стараясь как можно скорее приблизиться к окончанию этого изнурительного коллективного сеанса типовой мечтательности.

Наконец, он закончился. Слава богу! Занятия продолжились.

Когда моя откровенная скука уже грозила вылиться в малопривлекательное раздражение, нам представили ещё одну сотрудницу. Её лицезрение полностью сменило моё внутреннее состояние. И не только сменило, но и откровенно смутило. Чувство интереса к человеку, давно, признаться покинувшее меня, возродилось так неожиданно и мощно, что удивило не на шутку…

…Мне и теперь с трудом удаётся переводить язык чувств на доступный разговорный; тогда же я и не знала, что это два разных языка. Ну, не у всех, конечно. У небольшого процента людей, надо отметить, – редких людей, язык сердца и ума одинаков. В основном – у детворы.

И вот представитель этого самого процента стоял перед всеми нами у доски и смущал меня донельзя. Первый вопрос, пришедший мне на ум: «как такое сюда попало?» Девушка совершенно не походила ни своим внутренним содержанием, ни внешним комплектом на тех, кого мне уже удалось здесь лицезреть. Молодая симпатичная особа с осмысленным взглядом и искренней улыбкой, в приличном стильном костюме (контрастно отличавшим её от остальных «руководительниц»), с четкой, незамусоренной всякими протяжными «эками» и «амами», вразумительной речью, казалась нечаянно попавшим белым пятном на квадрат Малевича. Удивительно…

В тот поздний вечер я возвращалась домой с сумбурными чувствами. Всё меньше верилось в экономическую целесообразность этой сомнительной затеи, однако волновало даже не это. Меня не покидало взволновавшее чувство удивления. В последние лет десять своей жизни удивляться не приходилось, и я, наверное, просто забыла, какое это классное чувство. Но ко всему этому примешивалось стойкое ощущение, что я знаю эту изумившую меня девушку. Не знаю откуда, но знаю. Хотя, может это от того, что её зовут так же, как и меня. Мне всегда нравилось моё имя, и те, кого звали так же, сражу же вызывали во мне легкую приязнь. Может быть…. Не знаю….