Коллектив авторов: Посиделки на Дмитровке. Выпуск седьмой

К этому стёбу уже привыкли, махали на него рукой. Ну, охота человеку порассуждать! Играет он в волейбол неплохо, продукты на стол носит, в общественных трудах типа постройки навеса, разведения костра и заготовки дров – участвует. Чего ещё надо? Людей с тараканами в голове в лесных волейбольных группах хватает: за кем-то до сих пор КГБ бегает, у кого-то ребёнок от Муслима Магомаева, кто-то открыл никому не известную планету, кто-то откопал дотоле недоступного русского языческого бога…

Как-то я отправился в длительную командировку, которая всё затягивалась. В результате я провёл в чужом городе целых три месяца. Когда я вновь вернулся в лоно лесного волейбола, то обратил внимание, что чего-то не хватает на нашей площадке. Вскоре я понял, что не хватает длинного, тощего чудака с горящими глазами.

– А где Двапистолета? – спросил я одного из старожилов.

– А этот… Месяц назад – застрелился. Некоторые из наших ездили на похороны.

– Неужели из двух пистолетов?!

– Нет. Из одного…. Двух, видимо, так и не смог достать.

Мужичонка был хоть куда. Точнее мужик. А ещё точнее – мужчина. Щеголевато одет: начищенные ботинки с острыми носами, отглаженные брюки с такими складками, что, казалось, они со свистом разрезают воздух; из-под небрежно расстегнутого черного плаща с белоснежным шарфиком выглядывал серый в полоску костюм, увенчивающийся белой рубашкой с красным галстуком.

На публику он смотрел со снисходительностью первого парня на деревне, пришедшего на танцы с целью оторвать на кругу самую что ни на есть красивую телку.

Правда, публика была своеобразная. Вместо принаряженных девушек вокруг него были по преимуществу старушенции. Ибо именно они составляют постоянный контингент, осаждающий кабинеты районной поликлиники. И не столько, наверное, из-за того, что у них действительно что-то болит (даже если и болит на самом деле), а исключительно для общества. Злая цивилизация отобрала у бедных женщин их главную многовековую отдушину – завалинку. Ту самую завалинку, куда вечером можно было выйти из дома с мешком семечек и тут уж перемыть косточки всем деревенским: кто с кем, кто от кого, кто уже, а кто ещё, кто за кем, а кто совсем…. Ну, на этом благородном фоне и себя показать: а я такая растакая… блин, какая… но мой поезд ушел…

Теперь к ужасу бесплатной медицины такой завалинкой совершенно естественно стала очередь, скажем, к единственному во всей округе хирургу. А тут старушенциям развлекалочка – мужик! Да ещё и симпатичный, щеголеватый. Да и не старый, вроде как…

– Мне, дамочки, не на приём! Мне надо всего лишь направление забрать, – обратился к почтеннейшему обществу мужчина. – Ещё с утра его закинул, там анализы должны вписать, и мне можно ложиться в больницу на операцию… паховая грыжа у меня….

Вот так всё сразу и выпалил. И правильно сделал! А то бы старушенции, воспитанные в суровом советском обществе, помешанном на социальной справедливости, его бы и не пропустили…. А тут типа как разжалобил.

Члены Общества Очереди нестройно закивали. Действительно, мужик видный. И верно, не врёт…

– А что ж с тобой за беда приключилась? Вроде как не старый ещё, – начала завалинковский диалог самая бойкая.

– Да лет мне уже шестьдесят! – охотно отозвался мужик, ожидая, когда от районного хирурга выползет, загребая клешнями, очередная пациенточка.

– Так разве это старость! – отозвалась самая пожилая из Общества Очереди. – Это ж поди ещё и молодостью назвать можно….

– Можно-то можно! – весело подхватил темку мужик. – Но из всего моего класса, из всех пацанов, а их двадцать человек было, на сегодняшний день только двое остались: я да Сашка Тарасов…. Остальные уже не живут.

– На войне, что ли, побило? – спросила самая глупая из членов Общества Очереди.

– Да никакой войны не надо! – уже грустнее отозвался мужик. – На войны мы не попали: отечественная – так ещё не родились, а Афган – так уже старые были…. Зато – подготовка к войне! Нормативы…. В противогазах да при полной боевой выкладке, в противохимическом защитном комплекте – этакие зеленые Деды Морозы – в жару и холод, сухость и мокрость – марш-марш – марш-бросок…. Кишки просто вынимали! И как бодро ни запевай строевую: /…Лишь крепче поцелуй, / Когда вернемся с лагерей,/ мы потом неделями еле ноги волочили. Марш-бросок в полной боевой – это такая ядовитая штука! Как писал поэт Михаил Кульчицкий: