Николай Бойков: Берега и волны

– Я где-то читала: «Любовь должна быть исключительной или несчастной».

– Ты – исключительная!

– Я знала, что ты это скажешь. – Ей захотелось его поцеловать, но она только прижалась к нему плечиком и стремительно отстранилась.

– Я всю ночь тебя ждал. Мне трудно произносить это слово, будто орех грызть, – он попробовал улыбнуться, но слово «орех» помешало.

– Ты откровенен, – она улыбнулась.

– Под утро я вспомнил чьи-то строчки из юности: дружба – живёт долго и ровно, в этом ее надёжность.

– Дружба? Смешной! – Она потрепала его по голове. – Пойдём к морю, философ?

– Куда хочешь.

– Хочу к морю, – она рассмеялась с вызовом.

– Пойдём к морю.

– А почему загрустил?

– А я на кого похож? На павлина?

– Сегодня – ты просто мальчишечка. Мой. Тебя зовут Боб? Бобик?

– Бобиком меня называла сестра.

– А птенчиком?

– Птенчиком – мама. И песенку пела, про соню.

– Знаю. Я спою тебе ночью.

– Мама мне и спинку гладила.

– Знаю. Поглажу.

Она протянула руку, и пальцы переплелись клювиками в гнёздышке.

– Ты долго ходил в море?

– Всю жизнь.

– Тонул? Горел? Убегал от акул?

– Один раз тонул. Друг спас, зарядив меня в торпедный аппарат и выпустив на поверхность.

– Я читала, что в таких случаях один – погибает.

– Друг Эдька – он остался моложе меня. Рассмеялся мне вслед, когда я влезал в трубу: «Жить надо здесь! Здесь и сейчас!»

– Прости.

– Это нормально. Эдька не обиделся: он будет рад увидеть нас вместе.

– Это хорошо. А что с голосом? Было что-то другое? Неприятное? Вспомнил?

– Не понятное. Меня спасли двое детей, мальчик и девочка. Он что-то сказал ей, и она легла рядом со мной, прижимаясь и согревая меня дыханием и своим телом. Что он мог ей сказать?

– А ты разве не знаешь?

– Нет. Но догадываюсь.

– Все мы играли в войну. Он сказал, наверное, что она уже взрослая. А она так хотела.

– Подвига?

– Глупый. Каждая женщина с детства мечтает спасти мужчину.

– И спасает?

– И всю жизнь мы спасаем врагов.

– Это всё, что тебе досталось?

– У меня ещё много осталось. – Она рассмеялась и посмотрела на него с девчоночьим вызовом. – Я ещё не летала, как мама мне пела. А ты? Ты – летал?

Он замотал головой, отрицая и улыбаясь виновато:

– Прости. Я был подводником.

– Подводник! Милый ты мой! Совсем маленький. Совсем мой Валетик.

– Какой Валетик?!

– Валет. В картах. А я-то гадала на короля. Потому-то тебя и не видела.

– Ты согласна менять короля на валета?

– Я согласна. Согласна. – Она кокетливо улыбнулась и ткнулась головой ему в плечо. – Согласна-ая-яа! – Рассмеялась.

И он рассмеялся:

– Ты знаешь, мне стало легко с тобой. Ты мне ночью приснилась, как огромная птица.

– Уродливая?

– Нет! Что ты, красивая!

– Красивая – это я. Верю. Сон вещий.

– Ты всегда говоришь смело?

– Нет. Это с тобой. Прорезало девочку говорить громко. – Тсс! – Прижала палец к губам. – Будем говорить тихо.

– Как птицы.

– И целоваться, касаясь клювиками.

– Смеёшься надо мной?

– Смеюсь! Смею и смеюсь! Что ты сделаешь? Что тебе запомнилось в море, как самое главное? Отвечай!

– Самое главное – не бояться взрослеть и уйти, а потому – сразу надо готовить себе замену. Кто-то заменит тебя, а ты станешь…

– Жильцом в хосписе? Валетом на взлёте?

– Кем-нибудь останусь.

– Не грусти. У женщин то же самое получается.

– Что – то же самое?

– Как у моряков. Мы не боимся стареть и готовить замену: из девочек – мам, из мам – бабушек… И всегда – улыбаться, радовать пирогами, вытирать попы и слёзы и гладить платьица-бантики. Мы всегда при параде и рады смене. «Старость меня дома не застанет», – была такая советская песня.

– Ты тоскуешь по той стране?

– Это была не страна – это был строй. Шучу. – И пропела опять весело: «Вместе весело шагать по просторам…»

– Молодец. Лихо ты меня в строй поставила. А я готовился воевать с вами.

– Мог бы меня убить.

– Прости.

– Эх, дедуля! Мальчишечка ты у меня: торпедный аппарат – товсь!

Он вдруг сжал её руку и сказал тихо:

– Не надо торпедный аппарат. Что-то во мне сломалось, – он посмотрел на неё и вдруг добавил, – что-то сломалось во мне, а я – будто рад этому.

Она поняла. Замолчала. Прижалась щекой и заплакала.

– Я теперь каждую минутку беречь буду. Поцелуй меня. Нежно. Не спеши. Я не уйду. Я не могу одна.

– Я знаю. Я тебе помогу. Этот песок – он такой тяжёлый. Я всю жизнь выползаю на него из воды. Давай, присядем. Хочешь, у самой воды. Близко. Хочешь, я умою тебя волной… Помоги мне.