Марсия Андес: К истокам

Гадко. Противно. Режуще-больно. Невыносимо страшно. Одиноко. Мерзко. Безнадёжно жестоко. Отчаянно скользко и уродливо. Ужасно и болезненно. Удушающее чувство вины и несправедливости, которое режет душу тупым клинком, принося столько боли и отчаяния, что хочется разодрать на себе кожу и сломать все кости, чтобы перебить всё это, гулкое биение сердца в те моменты, когда лежишь на своей кровати и смотришь в окошко, за которым бескрайняя тьма космоса поглощает каждый сантиметр, и обжигающая лёгкие безнадёжность. Яд, проникающий под кожу и расползающийся по всему телу, который даже не собирается продвигаться в сторону сердца, чтобы убить, уничтожить, исковеркать. Сжимающая душу пустота, которая своими костлявыми пальцами стискивает сердце до такой степени, что оно еле трепещет в её руке. Понимание. Понимание того, что всё это реальность. Что всё это было в твоей жизни, что ты потерял всё. Всё, что было тебе дорого. Ты оставил это в прошлом, продолжая существовать с этим грузом, оставил, чтобы помнить и никогда не забывать. Страх. Страх, что эта пытка будет длиться вечность.

Здесь всегда тихо – я почти всё время нахожусь в своей небольшой комнатке, в которой очнулась с самого начала, и смотрю на то, как за небольшим окошком проносится космос. Это успокаивает и завораживает. Это позволяет отрешиться от всего, что происходит вокруг.

Стены гладкие и овальные – на этом космическом корабле я не видела ни одного острого угла – они сверкают своей полированной поверхностью, раздражают своей идеальностью. Иногда мне кажется, что это всё просто моё воображение. Что я действительно умерла, а это глобальная галлюцинация. Вот только я не знаю, когда она закончится. И закончится ли вообще.

Здесь всегда прохладно – в последнее время я не люблю холод, поэтому часто кутаюсь в плед и сижу, рассматривая космос. В этот момент моя голова пустая, заполненная темнотой и дымкой. Я ни о чём не думаю, потому что ни одна мысль не помещается во мне, моментально превращаясь в пыль.

Я бесполезна. Я беспомощна. Я одна.

Одиночество заразно. Оно как скверна, попавшая в идеальное тело, как капля чернил на белоснежной бумаге, как вакуум, окружающий нас. Меня и этого Уилла. Этого ужасного, жестокого, раздражающего, но в тоже время одинокого и печального Бессмертного.

Его я вижу редко: стараюсь не встречаться с ним лишний раз, чтобы не вспоминать моего мальчишку. Я вообще ни разу за всё это время не назвала его по имени. Либо «эй, ты», либо вообще никак. Он не имеет права носить имя пианиста. Он вообще прав не имеет.

Я искренно его ненавижу. Ненавижу всем своим израненным сердцем.

Мы летим уже несколько дней в сторону предполагаемого места, где должен находиться дом Уилла. Там, куда мы направляемся, наверное, до сих пор ничего нет. Вряд ли его народ жив, а если и жив, то ни за что на свете не вернётся в то место, где умирала их бессмертная раса, опасаясь повторения трагедии. Но других зацепок у нас нет – парень предполагает, что сможет отыскать там какой-нибудь знак, куда нам нужно направляться.

Мне совершенно не интересны его намерения, я просто нахожусь на корабле из-за безысходности. Я просто не знаю, что же можно сделать ещё в моей ситуации.

Выпрыгнуть в космос и, наконец, умереть? Запереться в дальней комнате и выкачать оттуда воздух одним единственным нажатием на красную кнопку? Или же надеяться, что я подхвачу эту неизвестную заразу и тоже умру?

Сомневаюсь, что Уилл позволит мне это сделать, так же, как и на Земле, он спасёт меня, чтобы не оставаться в одиночестве. Он боится. Боится его больше, чем кто-либо другой, потому что в противном случае парень бы не стал мучиться с экспериментами клонирования своей сестры. Он бы отправился один на поиски своей расы. Он бы оставил меня умирать вместе с капитаном сопротивления.

А ещё я часто думаю о том, что если меня не станет, то не станет и моего мальчишки. Он умрёт, испарится, исчезнет. Исчезнет вместе со мной, потому что Уилли существует только в моей памяти. Только в моей голове. И ещё на фотографии, которая спрятана в кулоне – он до сих пор висит на моей шее под сердцем, изредка я открываю его и вспоминаю улыбку парня, изредка я напоминаю себе, что всё это было на самом деле, что я не сошла с ума.

Когда у тебя отнимают всё, ради чего стоило бы жить, ты теряешь желание существовать. Ты теряешь все желания и стремишься лишь к одному. К смерти. Но я до сих пор не знаю, что делать тем, кому не суждено до неё добраться. Что делать мне, раз ждать смерть бесполезно, что делать, когда пустота охватывает сердце, а желчь переполняет его изнутри.