Том поперхнулся.
– Зачем, милорд?
– Считайте, что наш контракт прерван. Вас поведут в суд независимо от исхода событий. Если мой племянник поправится, вас будут судить за небрежность, a eсли не поправится – за убийство. На вашем месте, доктор Грант, я бы начал молиться. Ах, да, вы не молитесь! Конечно, вы учёный. Как я мог такое забыть? Атеизм нынче в моде. Так или иначе, доктор Грант, считайте что вашей медицинской карьере пришёл конец. Больше вам не удастся искалечить ни одного дворянина.
Эдди не умер, но Том всё же потерял своё право практиковать медицину. Барон Миддлтон выполнил своё обещание.
Кембриджские коллеги Тома не сказали ни слова в его защиту, ибо врачи не отличаются солидарностью. Им было отрадно видеть, как их конкурента стёрла в порошок судебная система. Тем не менее, они поражались тому, как спокойно Том перенёс свой позор. Он не отрицал своей вины, но и не извинялся перед своим бывшим господином. Считал ли он наказание справедливым? Быть может, в глубине души он был даже рад уйти из медицины.
Том не собирался удовлетворять злобное любопытство своих бывших коллег. Сразу же после суда он собрал свои книги и исчез, ни с кем не попрощавшись.
Несколько лет спустя коллеги узнали, что он устроился в Бермондси, районе Саутворк, на южном берегу Темзы. Он купил маленькую таверну «Золотой якорь», на перекрёстке Каунтер-Лейн и Стоун-Стрит. Налево от таверны красовался пивной завод, а направо – древесный склад.
Том оказался в приятнейшей компании. Завсегдатаи его таверны были, как правило, молчаливыми и замкнутыми. Они заказывали виски, платили и уходили. Если они и разговаривали, то только друг с другом, на жаргоне, присущем их профессии, и на соответствующие темы, за что Том был искренне признателен.
Несмотря на то, что он провёл несколько лет, разливая пиво грузчикам и морякам, его речь оставалась чистой и правильной. Он не перенял лексикон своих клиентов. И хотя Том никогда не щеголял своим кембриджским образованием, всем сразу становилось ясно, что он не уроженец Бермондси.
Как у всех представителей медицинской профессии, у Тома была густая, короткая, безупречно ухоженная борода – усы носили в основном адвокаты и коммерсанты. Его посетители либо брились гладко, либо вообще не брились. Том носил белые рубашки с жилетами из серого твида, в то время как посетители носили шерстяные свитера. Нет, он вовсе не стремился подчеркнуть разницу между собой и своей клиентурой. Просто ему не хотелось, чтобы одежда, которая в своё время обошлась ему в приличную сумму, пропадала. Он приобрёл весь свой гардероб в дорогом магазине в Лондоне, как только подписал контракт с бароном. Том не любил выбирать одежду и потому решил покончить с этим занятием раз и навсегда, чтобы уже до конца жизни не возвращаться в магазин. В тот день он потратил весь свой аванс. А теперь эти рубашки были его единственным напоминанием о былой жизни. Они были пошиты из тонкого, но прочного льна и практически не снашивались. Их даже гладить не приходилось. Том всегда выглядел так опрятно и подтянуто, будто у него была жена, следившая за его гардеробом.
Как только у него появились лишние деньги, он купил ванну и установил её в крошечной коморке между кухней и кладовкой. Это было довольно странное место для ванной, но в распоряжении Тома было не слишком много места, а от этого элемента цивилизации он не мог отказаться. В имении барона Миддлтона он часами мог мокнуть в ванне со стаканом брeнди в руке. Увы, эти времена прошли безвозвратно. Впервые в жизни Том узнал, что такое грязь. До этого у него было очень смутное представление о том, что значило это слово. В один прекрасный день он с ужасом заметил воспалившиеся ссадины на суставах пальцев и чёрные полоски под ногтями. Оказывается, к джентльменам грязь липнет так же, как и к нищим. Здание, в котором располагалась таверна «Золотой якорь», было одним из немногих, где имелся водопровод, но Том не доверял старым ржавым трубам. Ему пришлось таскать воду из колонки через дорогу. У него не всегда хватало терпения нагревать воду, и он тогда принимал холодные ванны. Поначалу скрежетал зубами, но потом привык.
Посетители продолжали возвращаться в «Золотой якорь» потому что там были чистые стаканы и чувствовалось на вкус, что пиво не разбавлено. Слишком многие трактирщики грешили тем, что разводили пиво водой и подмешивали соль, чтобы скрыть жульничество. Честный трактирщик – большая редкость.
Читать дальше