Григорий Неделько: Диллюзии

– Извините, крит… я имел в виду, тип Инер.

– Хорошо, я понял, тип Каток. Отвечая же на твой вопрос: так нам проще будет установить атмосферу взаимопонимания, учитывая, что брифинг предстоит сложный. А теперь взгляни на экран.

Идеальная плоскость, «выстрелив» изображениями сверху и снизу, наложила их друг на друга, создав удивительно чёткую и реалистичную голограмму.

– Первый кадр, – комментировал картинки Инер. – Звездолёт «Кат», перевозивший исследователей дальних миров. Весь экипаж предварительно прошёл особые, сложные курсы и тренинги…

– Извините, что перебиваю, тип Инер. Вы сказали, «перевозивший»?

– К несчастью, да.

– А что же с ними случилось?

– Это тебе и предстоит выяснить. Взгляни на монитор.

Каток машинально наклонился в «жесте» согласия, повернулся к проектору – и чуть не упал на пол от нахлынувших эмоций: теперь понятно, о чём предупреждал заботливый босс. Картинка наподобие той, что открылась Катку, вызывала бурю чувств: от профессионального любопытства до обыкновенного мандража.

Если на первом голокадре «Кат» смотрелся снаружи привычным скоростным межзвёздным лайнером, без заметных невооружённому глазу внешних повреждений, то на второй картинке, изображавшей внутренности корабля, виднелись покорёженный металл, искры, сыплющиеся на пол из перерубленных проводов, и поднимающиеся к потолку, тоненькие струйки дыма. Проекция была трёхмерной, подвижной (в режиме псевдореального времени) и видеореалистичной.

– Ничего себе… – помня о предупреждении Инера, выдохнул, а не воскликнул Каток.

– Именно. Впрочем, ты пока не видел третьего снимка.

На снимке номер три, по команде начальника сменившем второй, устрашала взгляд полопавшимися ретортами и пролившимися токсичными и ядовитыми жидкостями корабельная лаборатория. На кадре-четыре помигивала двумя-тремя плохо функционирующими лампочками погружённая во мрак столовая. На пятом – снова коридор, на сей раз без следов разрушения, однако выпачканный чем-то чёрным.

– Смазка? – предположил всматривающийся в детали снимка Каток.

– Или топливо. Или мазут, или нефть, или что-то другое, – продлил ряд Инер. – Сложно понять. Мы с шишками и спецами долго вглядывались. А вот и последний кадр из тех, что мы получили вместе с «чёрным» посланием сразу после того, как прервалась связь со звездолётом.

Шестое изображение едва ли не полностью закрывала собой неясная помеха: то ли тёмное пятно, то ли какой-то предмет, а может, тело. Разглядеть что-либо представлялось невозможным, если не считать вышедшего из строя подвижного сочленения в правом верхнем углу.

– Похоже на медицинский отсек, – выдвинул гипотезу Каток.

Инер наклонился.

– Мы тоже подумали об этом. А почему тогда в прогалинах – здесь и здесь, – начальник указал где, – не видно медразметки?

– Стёрлась? Уничтожена?

– Не исключаю, как и того, что помещение не «лечилка».

– А что, кадры не подписаны?

Инер невесело усмехнулся.

– И заметно попорчены. Да мы их и получили-то чудом: вышли на ежедневный сеанс связи с экипажем, перебросились парой слов, и вдруг – вспышка, шум, треск. Изображение пропало. Все тут же забили тревогу, стали выяснять, что произошло, мгновенно отправили запрос о передаче бортовой информации, но никто не отозвался. А часа через два прилетел «чёрный ящик» с данными.

– Всё-таки авария, – подытожил услышанное Каток.

– Увы. И тебе предстоит разобраться в её причинах.

– А больше в расшифровке сигнала ничего не было? Шесть кадров? Крайне мало…

– Поддерживаю. И подозреваю, что дело в поспешности, с которой сведения отправлялись.

Угукнув в знак согласия, Каток попросил пролистать шесть изображений по-новой и чуть медленнее.

– Углядел что-нибудь? – поинтересовался Инер, когда его подчинённый оторвался от созерцания последнего кадра.

– Мне почудилось на голографии столовой чьё-то движение… но, может, почудилось.

– А это уже интересно…

Шеф перещёлкнул кадры и стал рассматривать номер четыре.

– Тут, – показал Каток. – Видите?

– Ты прав… – задумчиво проговорил Инер. – Явно что-то двигается… Хм, ну что же, теперь ты, видимо, знаешь, откуда на корабле начать поиски.

– У меня есть и ещё соображения.

– Отлично-отлично. Если понадоблюсь, я всегда буду на связи, а соображения лучше проверяй на месте: это всем пойдёт на пользу, в особенности экипажу, за судьбу которого мы волнуемся. Я тебе верю и рассчитываю на твои вдумчивость, опыт и находчивость.