Владимир Коркин (Миронюк): Взломанная вертикаль

Заканчивался май, солнышко пригревало. Школяры на большой переменке все до одного высыпали на свой открытый стадион, где по тому времени были все игровые площадки, кое-как оборудованные спортивным инвентарем. По всему периметру забора гнездились чахлые северные кустарники и, с ободранной шальными ударами мячей корой, невысокие березки, елочки и лиственницы. Старшие пацаны курили папиросы, выясняли между собой отношения, младшие резвились, как могли. Виссарион просто ощущал, как нуждаются в тепле его подлеченные в больнице легкие. Он стоял на несмелом пока теплом ветерке, вдыхая запах прелой листвы, внимая ее шороху. Вдруг под кустом что-то промелькнуло и разметало часть подсохшей листвы. А накануне он как раз в библиотеке читал книжку о занимательных проделках домашних животных, в том числе и про забавного ежика. «Ёжик это!» – пронеслось в его голове. И он, что было силы, крикнул: «Ёжик! Ёжик!» Рядом стоявшие мальчишки из параллельных классов загалдели:

– Ёжик! Ёжик? Где он?

Виссар махнул рукой в сторону кустика, а сам отошел поближе к забору. Мальчишки продолжали неистовствовать:

– Ёжик! Ёж!

Конечно, то был не ёжик. Какой тут ёжик перенесет лютую зиму? Правда, через дорогу располагались домики, а в них теоретически мог проживать еж. Но его надо было вначале еще привезти с юга. А на взлете пятидесятых годов века двадцатого здешним жителям было не до того: семью бы накормить, иметь в достатке хотя бы крупы да макароны, как говорится, не до жиру, быть бы живу. А тут – ёж. Но слово не воробей, вылетело – не поймаешь. Уже полшколы шныряло по кустам, разыскивая диковинное животное. И когда мимо его ног бесенком проскочил котенок, лапками требушивший листву, Виссарион понял, что дал маху. Но как о том сказать кому-то? Да никак! Еще побьют, и побьют крепко. Паренек тихонько улепетнул в класс. Тут и звонок, конец переменке. Возвращаясь домой из школы, слышал, как оживленно обсуждают ребята историю про ежа, спрятавшегося на стадионе. Он осознал, что в жизни есть вещи, о которых лучше помалкивать, иначе можно нарваться на такое! Еще Виссар зримо оценил, что простое слово может иметь большую силу . Все эти размышления были детскими, незрелыми, но они что-то оставили в его подсознании. С той поры мальчик, в отличие от своих сверстников, очень зауважал радиопередачи. В их квартирке дребезжала черная бумажная тарелка, которую родители включали по случаю – сверить часы с боем курантов, послушать новости, тогда многие их называли длинно и торжественно – информационные сообщения. Он, оставаясь в квартире один или с братишкой, сделав уроки, которые после индивидуальных с ним занятий учительницы, перестали быть проблемой, всегда втыкал штепсель шнура в розетку. Это же чудо! Бумажная тарелка оживала: лилась музыка, звучали песни, или строгий голос диктора из страшно далекой отсюда Москвы сообщал, как и чем живет огромная страна. А ведь над ней уже витали ветры перемен. Еще когда мальчишка учился в третьем классе, умер вождь всего мирового пролетариата Сталин. У него даже сохранилась фотография: он, пионер, стоит в школе в почетном карауле возле тумбочки с большим траурным портретом Иосифа Виссарионовича. Плакала вся школа. Плакал и Виссар. Да так горько. Во дворе старики навзрыд причитала:

– Да как теперь жить будем без тебя, дорогой товарищ Сталин?

И Виссар не знал, как можно жить стране без верного ленинца, великого Сталина. Однако время шло, а страна продолжала жить. И даже на одном из съездов компартии новый вождь страны, толстый и лысоватый человек, каким видели его люди в кинохрониках, обещал в восьмидесятом году построить коммунизм. Значит, станет явью мечта человечества! А когда на календаре начали отсчет восьмидесятые годы, то объявленного всепланетного торжества так и не случилось. И многие социальные блага, предоставленные партией народу, не сработали, когда к власти в стране пришел хитрый сибирский бес: он с кучкой подпевал не только разрушил компартию, но и огромную державу, при этом в защиту партии никто не выступил. Но это будет не скоро.

На исходе был июнь, школа готовилась к выпускному вечеру десятого класса. В актовом зале шла репетиция школьных артистов. Виссар каким-то чудом пробрался туда. Наверное, его приняли за одного из тех, кто поет в сводном школьном хоре. Сидел он тише воды, ниже травы. Но вот на сцену из-за кулис вышли девушка и юноша. Как он мог ее не узнать? Это была Галя Галактиолова, не раз угощавшая его в больнице шоколадными конфетами. В глубине мальчишеского сердца он обожал эту девушку. Как он хлопал в ладоши, когда она дуэтом с парнем пела романс, а вот какой, того он не знал еще. А когда юноша задорно исполнил совершенно ему незнакомую песню, из которой прочно врезались в память слова: «Парень веселый из Карабаха, так называют всюду меня», наш мальчишка был заворожен. Он думал, что на сцене стоит не выпускник школы, а настоящий артист. Спустя три-четыре дня, он увидел Галю и этого юношу на берегу протоки Шаманьи, где с пацанами удил рыбу. Они шли, взявшись за руки, о чем-то оживленно говорили и смеялись. Им не было ни до кого дела, они были увлечены друг другом. Пройдет вереница лет, когда одним летним днем журналист Виссарион Стражин лицом к лицу столкнется в Москве на площади трех вокзалов с постаревшей Галей Галактиоловой. Она вела под руку высокого смуглого человека. Тот заметно хромал. Виссарион услышал обрывок фразы, оброненный ею: