– Что-то случилось? – Она постаралась придать голосу теплую краску, но вышло неестественно.
– Я уколол вас. Это случилось. Я хотел бы загладить вину. У меня есть для вас сюрприз. Не откажите, Лейла.
– Что, что случилось? Расскажите нам, что случилось? – Советник-посланник не собирался оставлять свою жертву.
– Господин Мерседес представляет двух своих дочек. Красавицы. Вы пропускаете шоу года!
Итальянец охнул, словно его подстрелили в самое сердце, но вместо того чтобы рухнуть навзничь, бросился к обществу.
Лейла не смогла скрыть улыбку.
– Вы, оказывается, обманщик! Правозащитник не должен быть обманщиком. Он же сейчас вернется! Я думала, вы серьезней…
– Рядом с вами меняюсь. Ужас. Я прошу вас, Лейла, найдите способ освободиться от него. Нам нужно поговорить.
– Что-то случилось?
– Случилось. Я прощен?
– Я выполнила вашу просьбу.
– Так прощен?
– Уходите. Забейтесь в угол, если найдете угол в этом овале роскоши, и ждите.
Ривс успел отделиться от Лейлы до того, как вернулся раздосадованный советник-посланник. Он назвал Эгона на ненавистном немецком языке «аршлохом» и на том успокоился. А Эгон, несмотря на озабоченность новым поворотом событий, распахнулся балу, как цветок после поцелуя солнца. Сам себе дивясь.
«Стой, старик, стой. Прежде всего дело. Все остальное разделим между прошлым и Лондоном. В твои годы, старик, еще труднее расставаться. Порядочному мужчине, в отличие от женщины, надо постоянно учиться этому умению. Но с годами все труднее», – заговорил в нем прежде забытый, но воскресший сейчас голос. Он тоже бодрил Ривса, хотя, конечно, был совершенно неуместен. Ривс и без него отдавал себе отчет в том, где он находится и зачем. О подруге-швейцарке он даже не вспоминал. Ведь ему просто необходимо кое-что обсудить с Лейлой.
Когда Ривс собирался на прием и как раз приступил к налаживанию отношений с галстуком, на его швейцарский мобильный телефон пришло сообщение с номера, зарегистрированного в Турции. Абонент просил срочно заглянуть в электронную почту. Эгон отложил галстук, не поленился снять рубашку и последовал совету – этот конспиративный абонент на связь с кем бы то ни было выходил крайне редко, так что его звонок считался знаком отличия или подарком для любого из «западников», посвященных в туркменские дела. Его в силу неведомых Эгону причин называли между собой только по конспиративному имени Ашот. На Западе и в России кто-то пожимал плечами, кто-то смеялся над этим туркменским «евреем Зюссом», далеким от туркменского народа и – возможно, поэтому, шутили знатоки – вдруг осененным идеей подарить ему свободу. Как обычно, искали разные низменные резоны. Ривса мало интересовала эта сторона дела. Ривс не смеялся. По его сведениям, у бывшего министра остались сочувствующие в МИДе и в спецслужбах, а значит, сохранился и доступ к информации.
Интернет-связь, которой пользовались сотрудники иностранных представительств, осуществлялась через спутниковые антенны, и, это знали они все, письма пока не отслеживались местными гэбистами. Нужную для перехвата аппаратуру Великий Сердар вроде бы лишь готовился купить в Китае или в Германии. Но все равно послание, о котором известил Ашот, было написано по-французски. Тоже, решил Ривс, из соображений особой конспирации. В прошлые разы революционер предпочитал английский. Эгон опять вспомнил свою давнюю максиму, что политические отношения сродни эротическим: они умирают на свету, обретая откровенность секса. Да здравствует французский!
Прочитав послание, Ривс наспех оделся и поспешил на улицу, но отнюдь не в направлении турецкого посольства. Неплохо зная центр Ашхабада, он направился не самым коротким путем, а обошел кругом два лишних квартала и вынырнул на Хитровке. Там царило удивительное для раннего бархатного вечера безлюдье, если не считать за людей милиционеров, военных и граждан в штатском. Таких хватало. Они бродили, хмурились, нагибались то и дело к земле, прищуривались, словно искали грибы. Ривса остановили, потребовали документы, поинтересовались целью путешествия и предложили добраться до турецкого посольства иным путем. Толстый милиционер густо дохнул луком на иностранца и надвинулся пузом.
– Можем подвезти. Хочешь?!
Ривс не хотел. Он покачал головой и ушел. Можно было, изобразив наивность, назвать майора полковником и поинтересоваться, в чем дело. Но он предпочел послушаться совета, содержавшегося в послании Ашота, и устремился обратно, по дороге обдумывая произошедшее.
Читать дальше