Роман Борин: Командор Кощей. Книга первая

…

Впрочем, начнем эту грустную, но захватывающую до ушей историю – романтическую, волшебную, детективную, приключенческую, фантастическую, драматическую. Историю любви и ненависти. Историю правды и кривды. Историю, искаженную людьми до неузнаваемости. Но вечную историю, историю повторяющуюся – на спиралях времени, на ступенях рода человеческого. Историю доисторическую. Историю нашей цивилизации…

Всё в этой сказке поначалу развивалось как давно известно. Истерзал Кощей проклятый города и сёла наших предков: дома огню предал, мужчин мечу, а молодёжь цветущую в полон угнал. Многие богатыри грозились одолеть Кощея, да ни у кого столь непростое дело не получилось. Отправился тогда искать Кощееву погибель простой пастух, которого мы знаем как Иванушку. Дошёл он до Кощеевой горы и встретил под горой одну бабусю. На этом всё. Потому что дальше старая сказка заканчивается и начинается новая. Точнее даже и не сказка вовсе начинается – предание. Быль, о которой давно уже никто не помнит. А напрасно…

В открытой степи, сплошь усеянной массой цветов и зелёных трав (потому – то и летом, в жару, у предгорья красиво) одинокого путника видно издалека. Вот он, как на ладони – простой парень в домотканой рубахе длиной до колен, в каких-то непонятных шароварах, заправленных в козьи сапожки, по щиколотку высотой и с непременно загнутыми кверху носками, в бесформенной шапке, тоже, скорей всего, козьей, с грубым отцовским ремнём на поясе, кинжалом украшенном, и с простецкой котомкой за плечами. По статной фигуре понятно, что парню лет тридцать, не больше. Куда он бредёт? Что ищет тот парень вдали от жилья человеческого? Ради чего прошагал он пешком столь далёко и долго? Наверное, то даже Солнцу неведомо.

А парень идет. Под пеклом степным – на небе ни тучки, ни облачка лёгкого – движется путник. Хорошо что от сочной травы лёгкой свежестью веет. Лето ещё начинается. Когда ж оно в самом разгаре – тяжеленько идти целый день по открытой степи.

Парень, конечно, устал и мечтает свалиться в траву. Но не сделает этого он до тех пор, пока вовсе не обессилит. Он знает ведь: заснуть на солнцепёке – все равно что умереть. А вечером, когда светило свалится за самый света край (ему, поди, ведь тоже отдохнуть потребно хотя бы пару часиков), в степи ночевать одинокому путнику просто опасно: гиены и шакалы сонную добычу издалека чуют. И как они успевают из края в край степное поле перебежать? За столь короткую ночь…

А кроме гиен (что там шакалы!), знал Иванасий, есть хищники пострашнее. Гиены что! Сомкнут на шее жертвы пасти – и здравствуй мир иной, благодатные кущи райские. Проснуться не успеешь, боли не почувствуешь.

А эти другие, двуногие… О! От этих всякого ждать можно. Слышал Иванасий от купцов и путников бывалых, нынче, мол, в степи немало всякого отребья в поисках добычи шастает: и конные сыны Уйтархатуга, степного шайтана (в которого, впрочем, пастух Иванасий не верил), и разные воры, от правосудия удравшие. И хуже того – волчицы выродки – уроды, скачущие по степи в звериных шкурах, да не на конях, а на громадных, огненного цвета, гиенах, наверняка волшебных. А если и не скачущие, то бок о бок мчащиеся с приручёнными волками, свирепыми, как тигры…

Сыны Уйтархатуга одиноких путников безумно любят забивать в колодки, чтобы таскать несчастных всюду по своим кочевьям. Убить, конечно, не убьют, но и житья пленённому у них не будет. В колодках этих и состаришься. Ну, разве что их извращенный язык со временем освоишь. Да только много ли в нём проку, в этом тарабарском языке, который в Отрантурии никто, кроме самих шайтановых детей, не знает?!

Но выродки волчицы, как говорили знающие люди, гораздо хуже. Считалось, с ними лучше вовсе не встречаться. Ведь что они способны с пленным сотворить – даже Всевышний этого не знает. Могут, например, отдать на растерзание своим гиенам. А могут просто и волками затравить.

Хуже, конечно, когда издеваться начнут: то волкам отдадут на секунду, то раны залечат, чтобы снова терзать и терзать. Бр-р! В холодный пот бросает от одной лишь беглой мысли о пытках выродков волчицы. Уж лучше с воем броситься на них, чтоб сразу пасть от их ножей, нежели к таким уродам сдаться в плен.

Меньше всего, пожалуй, страху вызывали тогда обычные бродяги. Хотя они, как правило, грабители и воры (а чаще подлые убийцы), но с ними повстречаться было всё-таки не так уж страшно. Иванасий лично знал таких людей. Мотив для нападения у них, как правило, всегда один и тот же – корысть. Но мучить жертву просто ради удовольствия бродячие разбойники привычки не имели. Что с Иванасия возьмёшь?…