Андрей Ильин: Путешествие в ад. Никогда не дразните нечистую силу

– Открыть ворота! – приказывает демон.

Часовые переглядываются, один, что постарше, разводит руками:

– Дык… нам тово… не можна!

– Так позовите того, кому «можна»! Живо!!

Солдат без памяти бросается прочь.

– Куда это он? – удивленно спросил Антон.

– За начальником охраны. Во-он там, одноэтажный дом вроде свинарника. Видишь?

Антон посмотрел в дыру и действительно увидел метрах в ста приземистое здание под дырявой крышей. Стены побелены известкой, маленькие окошечки подслеповато щурятся в землю, из одинокой трубы струится жиденький дымок.

– Ну, блин, и преисподняя! – усмехнулся он.

– Ты, видно, опять забыл, что мы входим с черного хода. Им не пользовались уже лет три…

Стремительно приближающийся топот прервал Валерия на полуслове. Поднимая клубы пыли, свирепо сопя и отплевываясь, прибегает начальник охраны – пожилой усатый дядька с выступающим пузом. Комбинезон расходится по швам, складки жира раздувают бока, под мышками темнеют круги. Бескозырка сидит на кастрюлеобразной голове криво-косо, поминутно съезжает на брови. Из расстегнутой кобуры на животе торчит зеленая попка огурца.

– Начальник охраны ворот прибыл! – прерывающимся от одышки голосом доложил толстяк.

– Вы меня знаете? – строго спросил демон.

– Так точно, знаю! – вытягивает руки «по швам» начальник охраны.

– Ну, так открывайте, раз знаете.

Толстяк оборачивается к подчиненным. Кончики усов воинственно задираются, бледность исчезает, лицо приобретает свекольный цвет. Начальник набирает полную грудь воздуха, свирепый рык сотрясает пространство:

– А ну, мать вашу! ОТКРЫТЬ ВОР-РОТА-А!!!

Засов из водопроводной трубы отлетает метров на десять. Ворота распахиваются с такой прытью, что Антон всерьез обеспокоился, как бы вовсе не развалились. На землю обрушивается дождь из засохших экскрементов, кусков ржавчины и мусора. Створки приминают отросшую выше колен траву, из которой выскакивают перепуганные до полусмерти мыши, суслики, еще какие-то шустрые грызуны и без памяти бросаются в разные стороны.

Демон шагает впереди, за ним идет Антон, рядом, держась за руку, Даша. Солдаты и толстяк начальник почтительно маршируют сбоку. Антон оглядывается. Солдаты смотрят на него вытаращенными глазами, о чем-то перешептываются и толкают друг друга локтями. Толстяк глядит на девушку, потом переводит взгляд на Антона, опять на девушку. На круглом лице появляется выражение ужаса, щеки заливает синюшность, бескозырка сползает на затылок. Антон чуть отстает от демона, бодро спрашивает:

– Как дела, военные?

Начальник охраны несколько раз открывает рот, словно выброшенная на берег рыба, глаза стекленеют.

– Э-э… ниче, – выдавливает он неожиданно тоненьким голоском.

– В смысле? Все хорошо, что ли?

– В смысле ни-че-го, – раздельно произносит демон. – Эти люди выполняют дурацкую, никому не нужную службу. В этом месте ничего не происходит, даже погода не меняется. Ты увидел огурец в кобуре? У солдат винтовки без патронов, ржавчина приварила штыки к стволам. Я вполне мог открыть ворота сам – пнуть и все! – но приказал сделать это им. Хоть что-то, да случилось!

Антон оглядывается на солдат еще раз. Они идут, опустив глаза, цепляя сапогами камешки и пучки травы. Штыки действительно покрыты толстым слоем ржавчины, затворы отведены, из пустых патронников свисает паутина. У начальника охраны дрожат руки, пальцы судорожно мнут бескозырку. Он на мгновение поднимает глаза – Антон содрогнулся, когда заглянул в них – столько тоски и безнадежности во взгляде он не видел никогда! Догнал демона, спросил:

– За что с ними так, Валерий?

– Жили пустоцветами. Всего боялись, осторожничали во всем, не высовывались.

– Разве это плохо? – удивленно спросила Даша.

– Да! – резко ответил демон. – Жизнь даруется как испытание, как набор препятствий, которые необходимо преодолеть. И количество так называемого счастья прямо пропорционально количеству несчастий и горя. А если человек во что бы то ни стало пытается избежать потрясений – все равно каких! – это не жизнь, а существование! Эти, – небрежно кивнул он в сторону поникших стражников ворот, – по сути, и не жили. Учились и работали абы как, чтоб родителей и начальство не побеспокоить. Семьями не обзавелись – а буду ли я хорошим отцом? – к должностям не стремились – справлюсь ли? – страшновато! И даже заработанное откладывали в «кубышку» – вдруг завтра в продаже еще лучшее будет? Так и жили, незаметно, тихо, устраняясь от любого дела, в котором есть хоть какой-то риск. Умерли бездетными, чужие люди растащили нехитрое имущество, могилы заросли травой. Потом вовсе сровняли с землей и перепродали как пустые места. Они никто и зовут их никак. У них нет имен! И они вечно будут сторожить эти ворота на нейтральной полосе!