Олег Скрынник - Тайкино счастье. рассказы и стихи

Ещё ложась на свой диван, устало думает: а почему именно голубого? Нет, правда: почему?

– Броня Исааковна, сколько вам лет?

– Много, много, много!

Сморщенная, с крючковатым носом, старушка напоминает птицу. Движения рук хорошо дополняют это сходство.

– В нашем городе есть только две женщины, которые скрывают свой возраст. Это Фейга Яковлевна и Броня Исааковна.

Гиннес, медлительный и высокий, закончил наконец причёсывать плотные седые кудри, обрамляющие лучезарную лысину, и поворачивает голову туда-сюда, раздумывая, что бы такое с ней ещё сотворить.

– Сегодня вечером я её увижу. Мне передать от вас привет?

– Вы идёте? О-о, я такая рада за вас.

– Да, Броня Исааковна. Я не могу не пойти. А вы-ы?

Она машет рукой. Её жилистая кисть из рукава белого халата кажется тёмно-коричневой.

– Какое пойти! Сегодня Софа опять подкинет мне своих золотушных отпрысков.

– А что Семён Семёнович?

– Семён Семёнович страшно занят. Он реставрирует мебель.

– Всё ещё реставрирует? Или это уже другая мебель?

Мужчина распахивает дверцу шкафа. Критически оглядывает свежевыглаженный халат, держа плечики на вытянутой руке. Со стороны можно подумать, что он поймал кого-то за шкирку.

– Нет, это всё та же мебель. Дело в том, что прежде, чем что-нибудь решить, он сначала всё рассчитывает. Имеет такую привычку.

Стуча старомодными каблуками, она пробегает в смежную комнату и склоняется над столиком, уставленным баночками с мочой.

– А правда, что если в какой-то баночке недостаёт урины, то вы добавляете в неё из других?

– Вы всегда всё путаете, Леонид Наумович! Это говорили о Евдокии.

– А-а.

Он оборачивается к зеркалу. Поправляет галстук и застёгивает халат на все пуговицы.

– О Евдокии, которая уже сорок лет, как здесь не работает.

– Сорок лет! Как бежит время.

– Я удивляюсь, откуда вы вообще можете о ней знать!

Губы мужчины трогает едва заметная улыбка.

– Мадам Кудасова уже на работе?

– Она, коне-эчно, уже на работе. Но до меня ещё не добралась.

– Ещё бы! До вас не так-то просто добраться.

В палате бело и солнечно. Навстречу доктору лица больных самопроизвольно растягиваются в улыбках.

– Ну-у, и как тут у нас? – вместо приветствия заговаривает он. – Вот вы, молодой человек. Вижу, вы поменяли койку. Поближе к выходу?

– Всю ночь бегал. Не знаю уж, куда, – сипит с дальней кровати грузный Жорик, водитель. – Прибёг только под утро, весь в духах. Вы вот его обнюхайте!

– Один мой знако-омый примерно так же набегал на тысячу двести рублей в месяц. Это ещё теми деньгами!

Доктор ощупывает поясницу парня. Тот дёргается от резкой боли, но, закусив губу, терпит.

– Як? Заробыв? – удивляется пожилой поджарый каменщик Павло Зима.

– Заработал двадцать пять процентов алиментов. Как одну копеечку.

Палата взрывается хохотом. В проём двери просовываются две любопытные посторонние физиономии и встают там на мёртвый якорь.

– На свидания бегать пока рановато.

Он переходит к Жорику.

– Так будем ещё лазить зимой под машину?

– Да как же под неё не полезешь, Леонид Наумович! Ехать-то надо.

– И снова приедете прямо сюда. Это я вам обещаю как родному сыну. Берите сейчас же направление на ВТЭК.

– А так можно?

Жорик поднимается с постели, изо всех сил превозмогая боль. Глаза заполняются слезами. Губы дрожат, готовые искривиться в стоне.

– Попросите мадам Кудасову, она сделает.

– Неужто!

– Ну… – пожимает плечами доктор. – Чего не попросите, того не сделает.

Он закуривает сигарету. Дым тонкой струйкой вытягивается в большую форточку – так, что в палате чувствуется лишь лёгкий аромат «Золотого руна».

– Ты ведь ещё и псих, – говорит он Жорику.

Тот грустно качает головой.

– Оно тебе нужно как гадюке стоматолог.

– Да как же!..

Жорик дёргается и осекается, сражённый болью.

– В мире очень мало вещей, которые стоят того, чтобы тратить на них нервы.

– Да ну-у!..

– И если я не прав, пусть меня поправит тот, кто скажет, что их и совсем нет.

С соседней койки слышится мычание парализованного, что привезли накануне вечером.

– Ваня! – зовёт Гиннес, пройдя своей иголкой вдоль рук и ног больного.

Парень подходит хотя и скрючиваясь, но довольно проворно.

– Никогда не бери пример с этого человека, – картинно указывает врач на Жорика. – Ради всего святого не валяйся зимой под машиной.

– У меня нет машины.

– Даже тогда, когда у тебя её нет. И очень тебя прошу, не рви тяжести перед собой. Ты у нас грузчик?