Ирина Крицкая: Пристрели меня, крошка!

– Антон! – Я подхожу к нему и наклоняюсь к монитору.

Программа «Клиент-банк» – тигр чахнет над златом. Поднимает глаза. Ах, какие они добрые!

– Ну? Что ты думаешь по этому поводу? – кивает он на анкету в моих руках.

– Супер! – говорю. – Такая задница… я вообще не могу!

– Научи ее там… документы оформлять.

Он поглядел на меня с легкой жалостью, как на глупенькую и страшненькую. Первый раз он так на меня смотрит. Честное слово, первый раз! Десять лет я была королевой, и никто, ни одна сволочь не оспаривала мой титул.

Я еще ничего не успела сказать, а уже начались оправдания:

– Крошка, у нас сезон. Нам ждать некогда. Думаешь, так легко найти нужного сотрудника? Сейчас мужики по клиентам разъедутся – на телефон посадить некого. Я зашиваюсь!

– Ага, ага, – киваю. – Ты ее на испытательный срок или сразу насовсем?

– Не знаю… если разрешишь… Она же красотка…

– Что?!!

Вы слышали? Он назвал при мне чужую тетку красоткой. Такого не было ни разу! Десять лет я была уверена, что в своем шкафу с удочками и болотными сапогами муж прячет белоснежные ангельские крылья.

– Я имею в виду… – Он все-таки поясняет. – Для клиентов, для фермеров, для колхозников – она красотка. Не для меня. Для меня… все-таки… как-то… она… простовата…

– Ладно, – говорю. – Меня это не касается. Я вообще больше в вашей организации не работаю.

– Пожалуйста, объясни ей там все, будь другом.

– Мне некогда, у меня дети, – промямлила я.

И бегом домой, мимо новой звезды, побыстрее.

…Господин директор сделал все правильно. У меня к нему никаких претензий. Какие тут могут быть претензии?

Я просто хочу его разорвать!

– Макс! Домой! Домой, толстая сволочь! – зову я свою собаку.

Только не надо мне говорить, что я проблему из пальца высасываю. Если бы мой тигр переспал с этой бабенкой где-нибудь на заднем дворе, в стогу, в мотеле, я бы не заметила. Левый секс – не моя тема. В чем тогда дело? Как? Вы не видите? Мой дом – мой театр! Мой! Я здесь примадонна! Караул! Аплодисменты мои украли!

Отломите мне шоколадки кусочек. Или нет, накапайте мне чего-нибудь покрепче. Борща налейте с чесночком. Мне срочно нужна маленькая радость! Дождешься от вас! Знаю – сама, сама все себе организую. Ничего не поделаешь – придется открывать свою потайную дверь.

Сейчас! Я вам его покажу! Он похож на большую черную собаку. Правда, я не видела его уже тринадцать лет… Не видела и прекрасно себя чувствовала, пока однажды меня не занесло на серпантин, на эту тошнотворную дорогу вокруг Кавказских гор.

…Полоса крутится спиралью. Разгон – тормоз, разгон – тормоз. Меня выворачивает наизнанку, а делать нечего – остановиться негде. Слева горы, справа – обрыв. Впиваюсь зубами в кислое яблоко, не дышу и психую: «Нельзя как-нибудь полегче?»

Пропади он пропадом, этот русский юг! Этот антисервис! Эти толпы обгоревших грешников! Нам надо проехать перевал, до Сочи. Меня тошнит уже больше двух часов. Какие пейзажи? Глаза бы в одной точке задержать. И сын еще все время: «Когда? Ну когда?» И вдруг я вижу указатель «Пос. Новомихайловский». Смотрю направо, в сторону моря, там скоро начнется длинный-предлинный забор, за которым находится тот самый лагерь. Вот! Уже проезжаем главные ворота. Я заорала сыну: «Не ори!» Вот они – большие белые буквы: «Орленок». Я пытаюсь разглядеть что-нибудь за бегущей решеткой забора и кричу:

– Я здесь была!

– Успокойся, мышь, – мой муж терпеть не может эту дорогу. – Когда ж ты уже забудешь свои пионерские подвиги?

– Я здесь была, – говорю.

Решетка мелькает, длинная, на весь поселок. И ничего там не видно за деревьями, только солнечные лучи моргают сквозь листву. И уже не верится, что я жила целый месяц там, по ту сторону забора. Вот так вот буду когда-нибудь пролетать над Землей, начну кричать: «Я здесь была! Я здесь была!», а мне никто не поверит.

Да, представьте себе, мы встретились в этом самом пионерском лагере. А что вы сразу: «Фу! В пионерском лагере…»? Это, между прочим, был 1991 год – год смерти всех пионеров. Не было уже никаких барабанов, галстуков, свистков, линеек, строевых песен. Ни одного пионера, кругом – журналисты.

Я приехала на Форум юных корреспондентов, что-то похожее на корпоративный семинар, которые проводятся теперь где-нибудь в Египте или Болгарии. Правда, вшей все-таки на въезде проверили, не удержались. Это же только 1991 год, коммунисты еще не вымерли. Хотя о чем я? Тогда я наивно радовалась, что скоро на земле не останется ни одного коммуниста, а теперь знаю – они бессмертны; мосты, телефон и телеграф по-прежнему у них.