Мартин Гал: Дверь Кафки

Риск для автора был большим, но оправданным. Оправдательный приговор для книги в «Клубе Читателей» сулил ей успех, а поэтому с каждым годом работы в Клубе прибавлялось: книги и рукописи поступали в огромных количествах. Казалось, что число писателей возросло в несколько раз. Члены Клуба уже не могли справляться со своими обязанностями, и в 1921 году их число увеличили еще на сто человек – это были настоящие волонтеры, для которых чтение заменяло жизнь. Но и это не решило проблемы. Вскоре переизбыток книг, представленных Клубу для вынесения читательского приговора, привел к тому, что образовалась очередь. Теперь рукописи могли пролежать в Клубе целых полгода, и это несмотря на то, что собрание Клуба проводилось ежемесячно, а принятие решений и голосование длилось с десяти утра до восьми часов вечера. В начале 1922 года прием книг и рукописей временно был прекращен. Именно в это время Макс Брод принял решение убедить Кафку дать согласие на предоставление его работ на читательский суд. Он был в дружеских отношениях с Председателем Клуба и потому надеялся, что для Кафки будет сделано исключение – его произведения рассмотрят вне очереди. Максу Броду это удалось. Был назначен день и час, когда Кафка должен был явиться в «Клуб Читателей». Запланировано было редкое по тем временам открытое заседание – в присутствии самого автора. Кафка сам должен был читать отрывки из своих произведений, а затем, тотчас же по прочтении, в помещение вносились урны для голосования, и по прочитанному произведению в присутствии самого автора выносился приговор.

Жестокое испытание предстояло Кафке. И когда в середине января 1922 года Макс Брод принес ему официальное приглашение из Клуба, Кафка отнесся к этому с полным равнодушием. Он сказал, что ему незачем носить куда-то свои произведения, а тем более читать их вслух. «Это не может улучшить или как-то изменить текст моих книг. Во всяком случае, – говорил Кафка, – это дело хлопотное и совершенно лишнее. Если мои книги чего-то стоят, то их рано или поздно оценят по достоинству, но если они несовершенны, то никакой временный восторг двух сотен читателей не может им помочь». Со всем присущим ему хладнокровием Кафка отказался от приглашения «Клуба Читателей».

Макс Брод знал характер Кафки и помнил, что на него нельзя давить. Кафке не прикажешь, но его можно попытаться переубедить, нужно лишь время и другие аргументы. Несколько дней спустя Брод снова встретился с Кафкой. Он начал издалека по заранее продуманному плану. Предложил Кафке новый вариант, для которого не требовалось никаких усилий. Брод был готов сам прочитать произведения Кафки, если тот даст ему разрешение на это. Кафка обещал подумать. Теперь он не отказывался, и у Макса Брода появилась надежда. Он знал, что Кафка никогда не согласится доверить ему чтение своих текстов. Причина этого проста: у Брода были проблемы с произношением. Но отказать своему другу по этой причине Кафка, в силу своей воспитанности, не мог, следовательно, подобным предложением Брод ставил Кафку в тупик. Расчет оказался верным: на следующий день Кафка отправил Максу Броду записку, в которой уведомлял, что уже нет надобности читать вместо него его тексты, потому что он изменил свое предыдущее решение и готов посетить «Клуб Читателей» в указанное в приглашении время. Об этом событии 22 января 1922 года Кафка в своем Дневнике написал так: «Решение, принятое ночью».

Мечта Макса Брода осуществилась. Будущий триумф Кафки был для него делом решенным. Он не сомневался, что «Клуб читателей» вынесет книгам Кафки оправдательный приговор. Другого решения Макс Брод себе не представлял. Успех Кафки на этом читательском суде сулил известность и славу. И если Кафка как человек был равнодушен к успеху, то Кафка-писатель нуждался в читателях. Ибо что такое писатель без читателя? Это, так сказать, недоразумение, сумасшествие, своего рода несчастный случай – нечто, даже не существующее. А книга, которую никто не читает, собственно говоря, она ведь и не написана.

Читательский суд над творениями Кафки был назначен на десять часов утра 20 февраля 1922 года. У Кафки оставалось четыре недели для окончательной подготовки своих текстов к этому событию. Он внимательно прочел все свои произведения и распределил их на три части: одну составили уже «готовые» произведения, не нуждающиеся в правке, в другую были включены тексты, требующие окончательной редакции, третью же часть составили работы, исправлять которые не было никакого смысла – их было больше всего – Кафка считал их слабыми и неудачными. Эту группу произведений Кафка даже не собирался брать с собой. Его усилия сосредоточились на текстах, которые нуждались в окончательной правке. Три недели Кафка напряженно работал: правил старые и новые рукописи. Измученный бессонницей и кровохарканьем, Кафка временами уже не понимал, что с ним происходит. Напряжение достигло предела в последнюю неделю. Кафка переутомился и смотрел на свои рукописи с настоящей ненавистью. Он вложил в них все свои силы и теперь ощущал жуткую опустошенность. Кафка твердо решил, что последние два дня он будет отдыхать и не притронется к рукописям.

Читать дальше