Геннадий Мурзин - Нереальное – реально. Нечто сродни мистике

Левая ее ладонь, мягкая и горячая, шаловливо скользит по моей груди, продвигаясь все ниже и ниже. И вот уже пальчики на вздувшемся бугорке трусиков. Находит девушка то, что хочет, и сильно надавливает, а потом с тем, что нашла, начинает играть через трусики. Сексуальное влечение становится невыносимым. Я со стоном выдыхаю и говорю тихо-тихо, целуя легонько девушку в глаза:

– Что ты со мной делаешь?.. Я же – живой!..

Девушка только улыбается и ничего не говорит. А потом, того хуже, начинает поднимать вверх, то одну, то другую ногу, показывая, до чего они стройны. В самом деле, ножки замечательные: не лытки с сухожилиями, как у некоторых, а с крепкими и упругими мышцами, играющими при каждом движении.

Красавица продолжает сексуальные телодвижения. Вот, отвернувшись, выпятив в мою сторону ягодицы, оказавшись на боку, стала демонстрировать и эту часть прелестей – небольшую, но такую аппетитную. Подол платьица задрался, и показались крохотные оранжевые с белыми полосками трусики, впившиеся своими краями в полушария.

Я застонал:

– Изнемогаю… Какое испытание…

Девушка резко повернулась и горячо задышала в мое ухо.

– Возьми меня!.. Скорее, ну!.. Так хочу!

А мимо проходят какие-то люди, бросают в нашу сторону взгляды, не произнося ни слова, лишь понимающе улыбаясь, проходят.

Я резко отстранился.

– Что ты говоришь?!

– Не хочешь, да? – заглядывая мне в глаза, обидчиво (так мне показалось) спросила она.

– Ну, что ты! Как можно тебя не хотеть?! Из последних сил держусь…

– Зачем?..

– Странный вопрос… Затем, чтобы не обвинили в совращении малолетки.

Девушка обиженно отвернулась.

– Я – не малолетка!

– А кто же?

– Девушка… Мне три дня назад исполнилось восемнадцать… И сама распоряжаюсь своей судьбой.

Я продолжаю возражать:

– Пусть так, но все равно… У нас такая большая разница в возрасте.

– Причем тут возраст!? – воскликнула девушка, и в краешках глаз появились слезы.

– Притом! – по-стариковски назидательно сказал я. – Уж больно неравные отношения.

– А если я люблю?..

– Кого?!

– Вас! – выкрикнула девушка и отвернулась. Всхлипывая, продолжила вопросом. – Помните, ваш день рождения?

– Слава Богу, на склероз не жалуюсь, – иронично ответил я.

– Так вот… Вы получили странную поздравительную открытку?

– Да… Была одна… Без подписи… По подчерку определил: женской рукой подписана… Это было страстное признание в любви… Подумал, что кто-то разыгрывает.

– Это – моя открытка.

– Да?.. Ну… Даже не знаю, что сказать… Если это правда, то я, как порядочный человек, обязан жениться, но…

– Что вам мешает?

– Повторяю, девушка, еще раз: это будет слишком неравный брак… Не хочу портить тебе молодую жизнь… Ты найдешь еще себе парня и будешь счастлива.

– А я хочу быть с вами… Только с вами… И буду счастлива… Так, как ни с кем больше.

– Ты преувеличиваешь… Максимализм молодости… Пройдет…

– Никогда-никогда не пройдет! – девушка зарыдала.

Взяв девушку за плечи, потянул на себя. Она не сопротивлялась. Наоборот, впивалась в меня, крепко-крепко придавливая свой лобок к моему лобку. Я стал целовать в глаза, осушая девичьи слезы. Она выгнула спину, и по молодому телу пробежали судороги. Руки девушки ухватились за мои трусы и…

…Противно завыла сирена: это – сработала чья-то автосигнализация, вой проникал в квартиру через форточку. Проклиная всё и вся, отодрал голову от подушки, посмотрел в окно. Между штор крался узкий ранний лучик солнца. Подумал: не больше шести.

– Гады, – проворчал я, и голова вновь упала на подушку. – На самом интересном!..

Попытался вновь уснуть и увидеть продолжение. Но, увы… Хорошего – помаленьку.

Долго лежал, плотно закрыв глаза, а в голове вертелось одно и тот же: «Если вижу такие сны, то жизнь моя продолжается и у нее все еще есть будущее…»

…Руководитель, исподлобья глядя в мою сторону, цедит:

– Назначаю (так и быть) главным редактором газеты…

Я встаю, обидчиво произношу тираду. Руководитель не слышит. Ну, ясно: гнев мой лишь в мыслях. Это странно. Боязно вслух произнести? Прежде ничего подобного за собой не замечал. Лупил любому правду-матку только так.

Паузу прерывает руководитель. Он бросает в свойственной ему манере:

– Приступай!..

Я выхожу. Спускаюсь по широкой мраморной лестнице со второго этажа на первый, поворачиваю направо и иду в глубь длинного коридора. Иду и думаю ворчливо: «А когда-то, в прежнюю мою бытность, редакция располагалась на третьем этаже».