Александр Всполохов: Это придёт каждому

Григорий махнул рукой и пошел на своё рабочее место, думая про себя: «Какая там премия. А если ничего в конце месяца не останется? Куда деваться? Везде обманывают».

Да, деваться тогда, действительно, было некуда. Его отца, проработавшего много лет на заводе, сократили, так и не дав доработать до пенсии. Уходить с работы и садиться на скромную зарплату матери, было для Григория неприемлемо. Можно было, конечно, халтурить на своей машине, но у них в городе, это было слишком опасно. Ремонтируя машины таким водителям, они постоянно слышали о бандитских нападениях на таксистов, и даже со смертельными случаями.

У Григория начали появляться даже такие мысли: «А не уехать ли мне в деревню. Жить там подальше от этих бандитов, вороватых начальников, да этих лицемерных демократов. Как мне здесь всё надоело».

Своими мыслями он начал делиться и со своими коллегами, но хозяин их мастерской, услышав об этом, даже пригрозил Григорию: «Даже и не думай об этом. Мы теперь у бандитов на особом счету. Они нам заказы подбрасывают. Если узнают, куда ты свинтил, то и дом в твоей деревне сожгут, а тебя всё равно заставят на себя работать».

«Да, что же это такое?» – подумал про себя Григорий, «Эта демократия нам рабство, выходит, принесла. Я теперь уже не могу и передвигаться свободно на своей земле. Будьте, Вы, прокляты, „дермократы“ поганые, что устроили народу такую жизнь».

Его дядя работал дальнобойщиком, так от него можно было услышать совсем жуткие рассказы о том, как живут люди из глубинки: «Вы тут в Волгограде ещё хорошо живёте, а вот попробуйте отъехать километров на сто в сторону, Вы там не такое увидите. В некоторых посёлках совсем нет работы, там самые богатые люди, – пенсионеры. Со своими мизерными пенсиями, они кормят своих детей. Люди, полные сил, вешаются от безысходности, не в силах прокормить свои семьи. А там, где существуют кой-какие предприятия, там стоит полный произвол работодателей. Деньги на таких предприятиях не выдают вообще. Работники этих предприятий получают продовольственные талоны, по которым могут купить себе необходимые продукты, но только в определённом магазине. Магазин этот, как правило, принадлежит кому-нибудь из родственников директора предприятия. Цены, в этом магазине, устанавливаются по усмотрению хозяина. Куда тут денешься, если в других магазинах не принимают эти талоны. Это самое настоящее крепостное право, только что продавать людей, пока ещё не начали. А вы посмотрите, кто стоит во главе всех предприятий, это бывшие партийные деятели. Назвали себя демократами и начали грабить простых людей. Наверняка, и на самом верху такая же история, только там ставки намного выше идут».

После таких разговоров Григорий впадал в уныние. Сам он, по натуре, был человеком не конфликтным. Какая-либо борьба была для него неприемлема. Ему хотелось спрятаться куда-нибудь в глушь и совсем не видеть никаких людей.

Неожиданно, судьба преподнесла Григорию серьёзное испытание. Однажды, после работы, он выходил из мастерской и садился в свою машину. Неожиданно перед ним остановился чёрный джип. Несколько человек, угрожая пистолетами, вытащили из машины, связали и бросили в свой багажник. Его увезли на окраину города и закрыли в каком-то сарае. Сарай был совершенно пустой, но в нём горел свет.

Григорий попытался им что-то объяснить: «Ребята, я вовсе не хозяин мастерской. Денег больших у меня нет. Вы меня просто перепутали».

Но его даже не хотели слушать. Вскоре подъехала другая машина. Его похитители говорили с теми, кто приехал на каком-то кавказском языке. Можно было понять, что они торгуются. Было слышно, как они подходили к сараю и разглядывали Григория через щели в двери. Он не стал отворачиваться, думая, что они, наконец, поймут, что взяли не того. Но в их речи не было и намёка на разочарование. Потом к Григорию в сарай зашли его похитители, надели ему на голову мешок и запрятали в багажник другой машины. Затем его повезли ещё дальше неизвестно куда. Можно было догадаться, что его везут по шоссе, и дорога была очень длинной.

Лежа в багажнике, Григорий размышлял про себя: «Странно, не могли они меня с кем-нибудь перепутать. Уж очень уверенно они действовали. Когда я сидел взаперти, у них было время меня разглядеть. Странно, а зачем мне надо было надевать на голову мешок. Это значит, что те, что приехали, боятся, как бы я их не узнал. Нет, надо самому чего-нибудь предпринимать».