Александр Кириллов - УГОЛовник, или Собака в грустном углу

– Я Кларе плачу.

– Вот и дура моя Клара. Нечего за других грязь размывать… Барыня какая.

Наталья Александровна слышала, как шлепала об пол тряпка, гремело ведро и тепло пахло как в предбаннике вымоченными в кипятке вениками.

От окна дуло в открытую форточку. Наталья Александровна куталась в старенький халатик и жалась к стенке у двери.

Пятясь задом, на неё двигалась туша Клариной матери, которая размашисто елозила тряпкой по кухне.

– На, – бросила она перед Натальей Александровной тряпку, – вытри ноги. Носят тебя черти по квартире. Померла б уже, что ли. А то Клара вон уже третьего ждет, им тесно в одной комнате.

Наталья Александровна тщательно вытерла о тряпку ноги и зашуршала к плите. Зажгла газ, поставила чайник. Всё это стоило ей немалых усилий, она запыхалась. Села на краешек табуретки и стала ждать, когда чайник закипит.

По коридору пробежали дети.

– Сидит, сидит, – услышала Наталья Александровна их шепот.

По-видимому, они подглядывали за нею в щель приоткрытой двери.

Чайник засипел и тихо заныл. Правый бок Натальи Александровны заледенел.

– Деточки, – позвала она их, – идите сюда, не обижайтесь.

За дверью затихли.

– Прикройте форточку, пожалуйста.

Дети с шумом сорвались с места и бросились в комнату.

– Эх вы, окаянные, – в сердцах вскрикнула Наталья Александровна. – Форточку прикрыть трудно. Руки у вас отваляться. – И закашлялась.

Когда она кашляла, то буквально подпрыгивала на табуретке.

Она собралась с силами, раскачалась, тяжело встала и двинулась к окну. Ветер леденил ей грудь, трепал жидкую прядь седых волос. Свободной рукой, величиною с куриную лапку, она затворила форточку и вернулась к табурету.

Они любили с мужем пить чай еще в постели. Наталья Александровна подумала об этом и заплакала. Она часто теперь плакала, тихонько, без всхлипываний, так что никто и не замечал, что она плачет.

– Наталья Санна, простите маму. Она не со зла, – услышала старушка голос Клары, детский, с хрипотцой.

Наталья Александровна вздрогнула и открыла глаза. Заплакав, она размякла и тут же уснула на табурете. Голос Клары напугал её.

– Я для вас крем купила. Тот, что вы заказывали.

– Крем, – очень оживилась Наталья Александровна и ринулась к Кларе, протягивая за кремом руки. Но ей удалось только сползти с табурета, и она уже задохнулась и прижала скрюченные ручки к груди.

– Спасибо, милая, – отдышавшись, сказала она. – Ты мне и пудру «Рашель» достань. Я очень люблю её. От тебя такой тонкий запах, что это за духи?

– Арабские, хотите, достану?

– Была бы тебе признательна, – благодарила она, приближаясь к Кларе. – Хорошенькая ты, славненькая. Береги красоту. Я всегда тобой любуюсь, когда ты из ванной выходишь. Так и пышешь жаром… как от печки, и так душисто.

Наталья Александровна взяла коробочку с кремом и задержала ладонь Клары в своей руке.

– Ах, какая кожа.

– Я чайник вам отнесу, – осторожно высвободила Клара руку из цепких пальцев старухи.

– Поставь у кровати, я потом возьму.

Клара ушла с чайником, а Наталья Александровна двинулась в обратный путь.

«Ничего, успокаивала она себя, сейчас и я дойду, осталось немного». Она сжимала в руке баночку и часто семенила ногами. У неё закружилась голова. Нога зацепилась за порожек, её толкнуло вперед, полетела из рук баночка с кремом. Она вцепилась в дверной косяк и больно ударилась коленкой. Еще не сообразив, что произошло, она уже искала глазами баночку с кремом. В коридоре было темно, огнем горело колено, стучало сердце. Наталья Александровна опустилась на четвереньки и шарила вокруг себя руками. Силы уходили, удушье сдавливало грудь. Она села на пол и заплакала.

«Только бы осталась цела баночка», – плача, думала она, и ни за что не хотела вставать. Но, поплакав, она немного отдохнула. Придерживаясь за дверь, поднялась и осторожно стала искать на полу баночку. К счастью, та откатилась недалеко, прямо к ней под дверь. Она подняла её, чуть не оглохнув от стучащей в затылке крови, и вошла к себе в комнату. Дошаркала до кровати, протерла баночку рукавом халата и поставила её в изголовье на тумбочку. Подняла с пола грелку, вылила из неё воду в цветочный горшок. Заново наполнила грелку горячей водой и сунула под одеяло. И, не снимая халата, забралась в постель, тут же объявшую её могильным холодом

Первое время в постели только ногам было горячо. Но, перемещая грелку, Наталья Александровна постепенно согрелась вся – и задремала. Тепло приятно пощипывало тело, дурман заволакивал сознание – и снился ей дом. Родители и жаркий солнечный день. Она удивилась, что снова бродит по своей «детской», потом забыла, не удивляясь больше, и проснулась.