Мария Воронина - Одиннадцать минут утра

Ее голос разбивал тишину и будоражил пространство. Звонкий, но плавный, с уловимым, но очень приятным дефектом: свистящие и шипящие согласные звучали в ее исполнении как-то объемно и обволакивающе. Хотелось подстроиться под тембр, который задавала речь Иды. Эта мелодика несла собой какой-то завораживающий порядок. Часто Рой просто сидел и слушал, не озадачиваясь темой Идиного монолога. Ему нужны были только звуки и ритм.

***

Мать Роя развелась с его отцом, когда мальчику было 4 года. Это было ее решение, о котором она заставляла себя не жалеть. У отца через какое-то время появилась другая семья, родилась Ида. Но с Роем он общаться не перестал. Часто брал к себе. Иногда на несколько дней. Вместе с Идой они ходили на детские праздники, в кино, магазины. Рой привязался к сестре быстро и окончательно. Она покоряла его своим взглядом, своим голоском, теплыми ручками. У Роя появилось существо, о котором хотелось думать, с кем хотелось мечтать, кого можно было защищать. Мать Роя их отношениям не препятствовала, но сама ничего не хотела слышать о той семье. Время шло, дети выросли, отучились. Нашли работу. Отец внезапно умер. Вслед за ним умерла мать Иды.

Вместе с сестрой они кое-как справились с бедой. Каждый по-своему. Обоим пришлось сменить работу. Рой теперь занимался системами для домов, где живут старики: сигнальными кнопками в квартирах, управлением основными приборами с пульта на инвалидном кресле, сообщением данных тонометров на пульт медсестры…

Это оборудование надо было совершенствовать, обновлять, налаживать и обслуживать. Рой часто навещал тех, кто пользовался результатами его трудов. Особенно часто, и уже не по работе, он заходил к одинокому старичку. Тот жил в специализированном доме не так далеко. Жил совсем один. Родных не было. Почти всех друзей уже не стало. Рой называл его дядя Грей и всегда приносил пачку миндального печенья. Оно быстро становилось мягким в чашке чая с молоком и придавало их беседам неповторимый вкус.

Грей прожил долгую, тяжелую жизнь, под конец которой болезнь усадила его в инвалидное кресло. Но в нем он жил так, словно буквально на минуту присел на стул, чтобы передохнуть. Кресло не унижало его достоинства. Оно было лишь техникой, которая облегчала быт, техникой, которая иногда барахлила, и которую можно было поругать. Больше он не ругал ничего. Никогда не душил Роя старческими беседами о морали и «своем времени». Он жил просто, как многие, так, как предлагали обстоятельства. Он перестал судить людей и не давал советов из своих уст. Только каждый раз, когда Рой пил чай за небольшим круглым столом посередине комнаты, он замечал на столе раскрытую книгу с какой-нибудь подчеркнутой строкой. Так недокучливо и осторожно Грей пытался что-то ему донести. Книгу словно только что читали и отложили. Фразы каждый раз были удивительно цепкими, книги всегда разными. Рой, конечно, иногда не предупреждал о своем приходе и Грей не мог угадать, в какой именно день нужно класть книгу. Видимо, сразу после ухода парня старик находил нужное произведение и нужную страницу, и так все и лежало, пока Рой снова не позвонит в дверь.

***

Сегодня перед приездом Иды Рой зашел в знакомый дом и нажал на кнопку, раздался тягучий звонок, затем щелчок, дверь раскрылась. За дверью никого не было.

– Добрый день! – Крикнул Рой вглубь квартиры. – Ну как, лучше так видно?

– Намного! Проходи!

Рой недавно установил Грею видеодомофон и автоматическое открывание двери.

– Чайник ставить? – спросил Рой

– А я тебя в окно увидел и уже поставил. Бойко так идешь. Что-то радостное предстоит?

– Да, сестра приедет на недельку.

– Хорошо. Ко мне сегодня соседка заходила. Говорит, у нас новый жилец появился.

– Мужчина?

– Да. Повар. Может, побалует нас чем.

– А какой за ним уход?

– Вроде никакого. Ходит сам, в магазин выходит. Просто жены не стало. Нет больше никого, а здоровье плохое. Уговорили соседи сюда перебраться под присмотр.

Рой тем временем принес чай, открыл пачку с печеньем.

– Так он теперь вас своими кулинарными опусами соблазнит и вы мое печенье разлюбите?

– Что ты! Я в жизни пробовал столько чудес! А миндальное печенье мне мама пекла. Разве что-то может затмить запах маминого фартука, вкус теплого печенья с молоком?! Фуа-гра и маскарпоне – для молодых. Старикам нужна не мода. Им нужна безмятежность. Она в детстве. А у твоей сестры нет детей?

– Нет пока.

– Ты заметил, что сегодня был удивительный рассвет?