Святослав - Одиннадцать восьминогих

Рисунки Т. Оболенской, Б. Стародубцева

Весна начиналась в феврале.

Ещё неделю назад на виноградниках островками лежал снег. Шумело угрюмое море. С моря на берег то и дело набегали короткие злые дожди.

И сразу накатывало тепло.

Море становилось густо-синим. По морю, подпрыгивая на волнах, плыли облака. Это уходил туман. Из тёмных глубин к берегу возвращались пучеглазые камбалы.

На берегу таял снег. Дымилась красноватая земля. Зелёная щетинка трав била в трещины тротуаров. По Корабельной стороне волнами гулял дым — сжигали прошлогоднюю листву.

В Матросском сквере длиннорукие парни натягивали между столбами блестящие волейбольные сетки.

Из окон на них с завистью поглядывал шестой «а».

— Итак, мы познакомились с несколькими произведениями великого русского поэта Некрасова, который в своих стихах отразил нелёгкую долю…

В шестом «а» стояла тишина. Потому что весна. Потому что сегодня первый жаркий день.

Шестой «а» разомлел.

— …нелёгкую долю русского крепостного крестьянина, — закончила Лидия Гавриловна. — Марокко, из каких стихотворений Некрасова мы узнаём о тяжёлой доле русского народа при крепостном праве?

Степан Марокко медленно встал.

— Жизнь русского народа при царе и помещиках була тяжёлой, — басом начал он.

— Правильно.

— Про це писал великий русский поэт Некрасов.

— Тоже верно.

Над партами пронёсся весёлый шумок.

— Вин писал про це… Люда Усанова подняла руку. С задней парты забормотали:

— …«Железная дорога»… «Орина — мать солдатская».. «Выдь на Волгу…»

Пим сидел за самой спиной Марокко. Разве можно смолчать?

И Пим не выдержал:

— «Дед Мазай и зайцы».

— …«Железная дорога»…. «Орина — мать солдатская»… «Выдь на Волгу…» — настаивала задняя парта.

Степан ещё раз, на всякий случай, пробубнил:

— Про це Некрасов… писал…

— «Дед Мазай и зайцы», — упорствовал Пим. Класс притих.

Степан слышал слово «Мазай», но, чувствуя подвох, понял: надо быть самостоятельным.

— «Дед Макар и зайцы», — решительно отрубил он. Класс взвыл от восторга.

Лидия Гавриловна всплеснула руками, а затем пристально посмотрела на Пима.

Пим ответил ей ясным взглядом честного человека. Лидия Гавриловна вздохнула.

— Усанова!

Люда Усанова вскочила.

— В стихотворении «Орина — мать солдатская» Некрасов отразил…

Литература была последним уроком. Прозвенел звонок.

Затолкав учебники в портфель, Пим бросился из класса. Коридор — лестница— двор. Во дворе он столкнулся со сторожем.

— Привет, Ксанф! Школьный сторож отпрянул в сторону, потёр задетую портфелем руку, сощурил близорукие глаза, пытаясь узнать в тёмном удаляющемся пятне мальчишку. КТО БЫ ЭТО МОГ БЫТЬ?

Ксаверий Антонович Фалинский поморщился. Тёмное пятно метнулось вправо, влево и наконец исчезло.

Дом, в котором жил Пим, стоял на берегу бухты.

Четырёхэтажный новый дом из серых железобетонных плит. На крыше — две телевизионные антенны.

Дом как дом,

А бухта называлась странно: бухта Восьминогова. Кто такой Восьминогов? Говорили разное.

Говорили, что Восьминогов был поручиком суворовской армии. Армия разбила турок в Крыму. За отличия в боях поручику была пожалована земля.

Клочок земли на берегу тёплой черноморской бухты.

Поручик умел воевать. Он умел спать в седле.