Вячеслав Прах - Твой оборванный сон

Дети побежали вниз. Начался грохот и шум, а Юлия все не слезала с него.

– Ты представить не можешь, как мне приятно, когда цветы выше меня и мне нужно становиться на носочки, чтобы вдохнуть их аромат. Спасибо тебе. Но это ничто. По сравнению с тем, что у меня есть ты. Что я могу тебя потрогать (погладила его лоб, его щеки, его улыбку, да, ее можно потрогать, глубоко заглянула в глаза). Я могу с тобой разговаривать, слышать твой голос, словно в первый раз, незнакомый, но приятный голос. Мне кажется, я не слышала его вечность. Скажи мне хоть слово.

– А… Что мне сказать?

Растерянно улыбнулся.

– Скажи, что так будет всегда, как сегодня. Я буду просыпаться и видеть твое сонное лицо. Ты будешь всегда разговаривать со мной, а я с тобой. Как это важно – разговаривать друг с другом.

– Так будет всегда.

– Я бы хотела вернуть все те дни, когда мы молчали с тобой. То время, унесенное ссорами. Я бы хотела вернуть те часы, те минуты, когда мы хлопали громко дверью и закрывали ее на замок, то время, когда мы спали в разных комнатах. Я бы хотела его вернуть и прибавить к нашему будущему. Больше я ничего в своей жизни не хотела бы изменить. Я благодарна за все!

Андрей смотрел на нее, не понимая, что значат все эти слова, произнесенные ею сейчас.

Она слезла и взяла его за руку. Они присели на край кровати, отодвинув в сторону розы.

– Ты знаешь, ко мне сейчас пришло озарение, не важно, можешь называть это как угодно, а меня сумасшедшей. Мы сейчас же позвоним и отменим встречу с друзьями и родными. Я хочу, чтобы мы провели этот день семьей. Нет, не здесь. Мы купим билеты и немедленно полетим в Париж, а затем на юг Франции. Я не знаю, что со мной происходит, но я уверена, как никогда в своей жизни, что мы должны это сделать. И не важно, во сколько это нам обойдется. Не удивляйся, мне и самой странно слышать от себя эти слова, я практична и авантюризм природой не заложен во мне. Но я просто знаю это, как просветление или снизошедшую истину – мы должны это сделать сейчас.

Юлия засуетилась и начала искать паспорта.

– Я знаю… Пусть это будет самый сумасшедший шаг в моей жизни. Нет, даже не так. Мы полетим бизнес-классом, мы слишком часто отказывали себе из-за дома. Теперь мы достроили его и можем спокойно вздохнуть.

– Милая…

Он осторожно взял ее за руку.

– Объясни мне хоть что-то. Что все это значит.

– Милый, – коснулась пальцем его губ, – Доверься мне, я не могу тебе ничего объяснить, потому что и сама себя не понимаю. Но если меня ведет рука высших сил, значит, нужно следовать этому. Так нужно. Не думай ни о чем, не переживай. Что-то вокруг нас происходит такое, что поведет с закрытыми глазами туда, где мы должны сегодня оказаться.

Они спустились на первый этаж.

– Дети, собирайтесь. Мы летим в Париж…

Скованная цепями в камере пыток.

Ослабь свои руки, они сейчас слишком тяжелые. Смой все его прикосновения холодной водой. Я знаю, ты не позволишь никому больше к себе прикасаться, но на грубой коже никогда не затянется шрам. На тебе сейчас каждая рана кровоточит, не раздирай эти раны до самых костей. Оставь их, пусть они кровоточат, но не позволяй себе погибать. Слышишь?

Приложи ладонь к своей груди, сердце стучит так сильно, что может оставить синяк. Закрой глаза и следуй биению своего сердца, войди в этот ритм, а затем обмани его. Вырви из себя этот камень с нечеловеческим криком. С кровью вырви, как больной, расшатанный зуб. Пусть соль льется и наполняет море. Пусть море выходит из своих берегов. Не пытайся вернуть его, как бы страшно это сейчас ни звучало, не пытайся идти вслед за ним. Когда ты падаешь за борт, то каждому из нас становится больно, ты ведь моя кровинка, наша кровинка, а дети – ты подумала о них? Мы не можем тебя спасти, это можешь только ты и никто другой. Мы можем только ухватить тебя за руку. А ты крепко держись, не слабей. Я надеюсь, со временем ты позволишь себе спастись.

Ты мне нужна. Ты нам нужна. Спасибо Богу за то, что ты сегодня проснулась.

Она так много рассказывала ему, будто в первый день встречи. Свои детские страхи, секреты. Юношеские шаги перед дверью во взрослую жизнь. Ах, любовь, смеется, да она никого не любила. Ей просто хотелось, чтобы он ревновал.

Они ехали в аэропорт и, сидя в такси, она снова смотрела на него, она не могла оторваться. И те редкие минуты, когда замолкала, Юлия наблюдала за каждой мышцей его лица. За каждой морщинкой, когда он хмурил брови, чувствуя, что она подсматривает за ним. Ему было неловко. Она повторяла в уме: «какие красивые глаза». «Почему я раньше не замечала этого?»