Владимир Данилушкин - Записки от старости. Ироническая проза

Крысеныш как-то быстро вырос, и клетка ему стала мала: утром он по уши в моче. Пробовала класть в угол туалетную бумагу, но ворочается во сне и вылазит поесть, поэтому спальное место плавно превращается в туалетное. Еще бы ел в клетке, а то тащит, что ни попадя, мне в кровать и хрумтит под одеялом. Когда чешешь ему шею, за ушками или пузико, замирает, походя на кота, разве что не мурлыкает. Пытается облизывать и покусывать руки, словно котенок. Когти у него жуткие – как у орла, прокалывает кожу даже сквозь одежду.

Что надо женщине для счастья? Новый чайник с китайского рынка, полотенчики и мелочи для сетевых друзей. Сделала набег на рынок, приобрела. Алька тут же залез в чайник. Временами он смотрит телевизор из клетки: дверца открыта, но он воткнется носом в угол и зырит на экран. Из моей кровати было бы удобнее, но он так не считает.

Жил у меня как-то крохотный джунгарский хомячок, полосатый и шустрый, того можно было утихомирить, только включив худфильм «Табор уходит в небо». Тогда он прилипал к экрану, замирал, как снайпер в засаде.

Сегодня в шесть утра крыс проснулся и давай на волю рваться. Отстегнула у клетки поддон и пошла его мыть, тут из комнаты раздалось громкое «бум!» Свалился с тумбы шкафа и немедленно отправился под кровать.

– Алька! На! – кричу ему, зная, что за вкусненьким крыс уж точно вылезет. И сработало! Выполз, был изловлен и поехал на моем плече в кухню за кусочком сливочного масла. Заполучив лакомство, крысюк устремился с ним в зубах прятаться в одеяло. Ну, уж нет! Хоть и шуткой, изловила за хвост и отняла масло, а потом от хлопот подальше – посадила в столешницу. Оттуда прыгать высоковато, как лапу повредил, стал осторожничать.

Едва засела за компьютер, взгромоздился мне на руки, чтобы ему чесали и гладили шейку и ушки.

Комп засбоил, и я позвала того вундеркинда, который, хоть и тяжело болен, в компьютерах бог. Все он наладил, установил местный голосовой чат, а крыс под шумок свистнул с гарнитуры поролоновый колпачок на микрофон и тихо сгрыз его в столе.

…Компьютерный мальчик оказался еще и экстрасенсом: мол, в квартире странная, скачущая энергетика, и в детской обретается сущность среднего уровня опасности, лучше там не спать и вообще не появляться.

Декабрьские морозы придавили. Хорошо, что крыс может оставаться дома. Я простыла, лечусь домашними средствами, он сочувствует, составляет компанию: напился кофе с медом из моей кружки и тоже расчихался. Кажется, его морозит, утром меняю в клетке, бежит пулей в кровать и поспешно перебирает лапами, пока не зароется в одеяло.

Вчера так морозило, что и под душем не согрелась. Уснула в 10 вечера, хотя комп орал мультиками и не слышала, как мне звонили по мобильному. В четыре утра проснулась, радуюсь жизни! И тут кто-то затрезвонил по телефону. Ммм, алло? И трубку бросили. А меня опять начало трясти. В девять прибрала у мыша, покормила и задремала с чувством исполненного долга. Проспала до вечера. Мыша не пускаю бегать по мне и по столу, он все-таки пробежался по клаве, то есть, клавиатуре компьютера. Два раза от моего имени ушло сообщение всем, с кем общаемся. Они получили, гадают, что означает абракадабра. Вырастила хакера!

Алька – отнюдь не чудо, черно-белый капюшончатый крыс, самый обыкновенный, отнюдь не красавец, с бородавкой на подбородке, из которой растут три жестких волоса.

Он принимается за еду, когда запираю в клетке, а так лезет под одеяло или за пазуху. Сидит, греется и чирикает, будто птица и отчаянно шкрябается, потому что уже там не помещается.

А то засел в коробке меж столом и стеной, затаился, вместо того, чтобы разминать лапы. Сегодня, совсем как любимец отца, кот, таращился, напоминая своим видом суслика, сверлил глазами то же место на стене, что и кот. Жду, на сколько у него хватит терпения. И вдруг нервно дернулся и спрятался в стол. Да что ж там такое, елки-палки, на этой стене, недоступное человеческому глазу?

Алька прогрыз мне сегодня стопу, он постоянно рвет зубами тело, стремится войти внутрь, будто я дерево или глина. Сначала зубками перебирает по поверхности подошвы или голени, потом покусывает, потом выборочно кусает до крови. Если бы не усердствовал, его внимание было бы очень приятно, а то вгрызется, как карманная бульдожка и висит на конечности, пока не оторвешь, словно пиявку.

Коты мне всегда вылизывали полголовы или голову целиком, а один попытался прокусить затылок и правую часть головы. Худо мне было тогда. Нападал, вену порвал на руке. Вот и Алька, совсем по-кошачьи пытался пройтись мне зубками по коже правой части головы, но забил рот волосами и отказался от своей затеи».