Алексей Козлов - Джунгли Блефуску. Том 1. Великие мормонские трусы

Город, в котором я живу, называется Ворвилем, то ли в честь огромного количества разбойников в разные времена, то ли в честь городского сумасшедшего Вили Билблорда, проповедовавшего тут смирение и холодные купания на зимней реке.

Кругом множились удивительные противоречивые явления. Расцветал махровый пещерный индивидуализм и одновременно укреплялись по-большевицки сплочённые домовые комитеты.

Я знаю, во что они выродятся через несколько лет.

В 1812 году, как говорили всвязи с Наполеоновской Катавасиею, чуть не свернувшей шею нашему двухголовому императору, вокруг города долго шлялся огромный алюминиевый разбойник Ряшкин Бибигон. Ростом с тридцатиэтажный небоскрёб, на тонких ножках, с протазаном, украшенным трёхцветными пальмовыми листами, он производил ужасающее действие на горожан, однако войти в город не додумался, а всё обходил и обходил его по периметру. Он ловил драконов методом вместе необычныи и оригинальным-раскаладывал клетки для яиц и клал в ячеи клей, смешанный с зерном. Клей был такой сильный, что склееное им не могли потом оторвать трактором. Драконы увязали клювами в ячейках, приклеивались к заготовленным великим учёным ловушкам, и некоторые даже убегали, расставшись с лапами и хвостом. Хвосты драконов были изукрашены крестами и загогулинами, напоминавшими запятые и точки, а также двоеточия и знаки вопросительные.

Однако и тут город пал, потому что верные присяге и так пороховщики, и не думавшие отходить от пушек и принуждённые не смыкая глаз денно и нощно следить за егомерным движением, в конце концов вывернули себе шеи и погибли. Жители прозвали гиганта почему-то Жан Ришар Мценского Уезда и его исчезновению были ужасно рады, не понимая ещё, что вслед за алюминиевым человеком в Ворвиль пребудет Железный Дровосекс. Дроовосекс в конце концов появился, подняв дикую ковыльную пыль и сбив спожарной колокольни крышу ржавым топором размером с трейлер. Полковник Змаморочка, посланный для нейтрализации угрозы вместе с дюжиной мелких почтовыхпартизан, вооружённых заострёнными гвоздями пиками, Железному Дровосеку оказать сопротивление не смог, и потому тут же и застрелился у городских ворот на виду у всейпрачечной бани.

Потом на город напали знаменитые писатели. Тут был Пушкин со своей Наталиею, но захандрил, бродяга, отвалил скоро, был Гоголь, но впал в меланхолию, бросил колесить по округе на бричке и слинял в итальянские пампасы, был Чехов, но как-то недолго.

Ворвиль они покидали в слезах и пене, плюя не все четыре стороны света.

В Ворвилль всегда ссылали бывших каторжан, которые потом, наскоро обучившись в школе и обретя высокие манеры и лоск, становились городскими интеллигентами и опорой городского воспитания. К старости многие бывшие уголовники, денно и нощно занимаясь соглядатайством, иногда заслуживали от власти прощения и определённых благ и положения.

Иные не соглядатайствовали, и влачили жалкое существование на содержании собственных летающих огородов.

Династрия прокуроров Свечниковых практически приватизировала законы области и обтяпывала делишки без малого.

Первым был, собственно говоря, сам Свечников. Вторым оказался Двусвечников, третим – Тресвечников. За ним бодрыми стопами последовали Четверосвечников и Пятисвечников, а на излёте династии её добивали последние ошлёпки Шестисвечников и наш знакомый Семисвечников.

Прокурор Семисвешников был не лучше Шестисвешникова. Далее шли Восьмисвешниковы, Тулуповы и Самовы, три основные юридические роды провинции. Два были взяточники хуже Еркиных, а третий честен, как аркебуза! Но глуп, как валенок!

Так династия прокуроров Свечниковых сошла на нет.

Пирамида пастуха Филисиса.

Ворвилль не считался лучшим городом Блефуску, и все, у кого была такая возможность, пытались обходить его стороной.

Но Ворвилль был настоящей опорой империи.

Когда Гаршин прозрел и узнал, что живёт в Блефуску, и грозит скорая высылка в Ворвилль, он вырвался из рук бонны и с криком «Не хочу!» бросился в пролёт лестницывниз головой.

Потом настала сугубая современность, оченённая несколькими царскими банкетами и долгожданной кровавой революцией, в ходе которой всё окрасилось в колокольно-красный цвет, а по периметру засновали кошерные тачанки с пьяными матросами..

Потом на мгновение всё затянулось туманом, из которого появилась вполне современная территория. Это приблизительно совпало с моим появлением на свет! Траектории расправились, и взгляд аборигена обрёл смысл.