Виталий Васильев: Полиция Бога

– Как-то не тороплюсь. Даже в планах нет. Приятно поболтать, только не могу понять, что тебе от меня надо? На самоубийство не рассчитывай. На пугалки или заманухи не поведусь.

– И то правда, это никуда не уйдет. Ты мне живой нужен. Понимаешь, какая незадача, у живых есть тело. Тело и тюрьма, и механизм работы с материальным миром. У меня нет тела, я могу пройти сквозь огонь, воду, землю, да что там землю, через солнце. Могу быть в любом месте. Я не мерзну, мне не жарко, я не могу утонуть или задохнуться. Но!!! Я не могу передвинуть даже песчинку. Я только могу наблюдать за происходящим. Поверь, скука жутчайшая. А, забыл, я же еще умереть не могу! Уж поверь, за хрен знает сколько миллиардов лет надоедает.

– Что-то я вообще ничего не понимаю. Полный шиз. Давай как-то по порядку и по возможности с начала.

– НАЧАЛО!!!!!

Образ расплылся, растекся по земле розоватым туманом и растворился.

«Отпустило, – подумал я. – Что за дурь мне сыпанули ребята? Утром устрою допрос с пристрастием».

– Ничего не отпустило. Просто надоело образ держать. И никто тебе ничего не сыпал.

– С начала, не с начала. Скажем, с создания мира. Всему причина СКУКА. Не любовь, а скука. Скажем, нигде и никогда не было ничего и были никто. Перевести на твои понятия, много нас было, а поговорить не о чем, потому как ничего и не было. И было так долго-долго. Пока окончательно не надоело, начали ничего с ничем сталкивать, и получилось чуть-чуть чего-то.

– Из ничего что-то? Фигня, так не бывает.

– Ой, не надо тупить! Ладно, когда ничего не знали, и науки не было. Вроде и знания вам дали, а как были дубье, так и продолжаете тупить. Тебе, может, еще библейские чудеса устроить, сказки с аттракционами. Память то напряги. Это в школе проходят. Ядерные реакции, теория относительности. Из чего-то получается ничего. А если кванты, это ведь ничего, они не материальны, в них нет массы, этому в школе, кстати, тоже учат. Два кванта слепить – и получится частичка с массой. Это уже что-то! Чуть-чуть, но это что-то! Это было так весело! Мы радовались и развлекались. Вспоминаю то время, прям дети в песочнице. Вы это большим взрывом называете, сотвореньем Вселенной. Только на одну незадачу поначалу никто и внимания не обратил. В построенный материальный мир никак нельзя вмешаться. Как я уже говорил, нельзя и песчинку передвинуть. Красиво, конечно, ну, облазили все, посмотрели, и опять скука скучная. Тут придумали еще одно классное развлечение. Чтобы ничем на что-то действовать. В подходящем месте придумали из белков машинки собирать, в них залазить и кататься, пока не сломается. Из одной машинки по мере старения другая сама вырастала. Правда, нужно как-то ее питать. Согласись, идея на миллион!

– Погоди-ка, это зарождение жизни на земле ты мне рассказал?

– Догоняешь! Значит, не безнадежен. Дальше машинки усложнялись, менялась мода. То рога, то хобот. То чешуя, то шерсть. А как тебе секс? Согласись, презабавная вещь. Только опять не без проблем. Вместилище, откуда можно управлять телом, уж больно много энергии требует, не прокормишь. Пришлось его поменьше сделать и, чтобы влезть, пришлось разделяться. Часть себя, которой все помнишь, и всякие возможности познания и коммуникации оставлять на хранение. Потому ты и не помнишь ничего до рождения.

– Это как блуждающие души, переселяющиеся в новые тела после смерти? Реинкарнация?

– В общих чертах. Только без сказок и параноидального бреда, пожалуйста, а то меня стошнит. Продвинутое тело еще попробуй добудь. На человеческое рождение очередь неисчислимая, без льгот и не подходи. Ты вот живешь, а за тобой пишут. Хоть ты травинка, хоть зверек, хоть человек. Как жизнь прожил, посмотрят, оценят, какое рождение кому дать.

– Это что же получается, помрешь, а над тобой опять начальство?

– Вам же книжку специально передали, и не одну, на разные вкусы, но смысл-то один. Помнишь, «сотворен по образу и подобию своему».

– Никак не думал, что это про слежку, льготы, распределение дефицитов и начальство.

– Все есть, – вздохнул голос. – Удивишься, но и анархисты, коррупция, уголовники и террористы. До сотворения жизни хоть и была скука, но делить было нечего, мир и покой. Когда появилось распределение тел, тут и началось. Элита, свои, чужие, пристрастия, авторитеты, воровство. Соответственно и стража, хоть как-то сдерживающая всю эту вакханалию. Но это не самое плохое, я бы сказал, мелочи.

– Если это мелочи, что же может быть хуже?

– Появилось движение за уничтожение жизни. Вроде как убрать распределение тел, делить будет нечего. И не будет разницы, кто лучше, кто хуже.