Аннет Бове: Черная Мадонна

– Да, знаю, конечно.

– Есть такие слова, где менять О на А или наоборот нельзя, потому что получается другое слово и не всегда очень приличное.

– Ну, что вы мне рассказываете? Я знаю.

– Вот Вы, Маша, говорите в столовой, когда нам курицу готовят: дайте мне куриную ножку. Как вы это поизносите? Как вы говорите – pollo?

– Пойя.

– Ну, вот, пожалуйста, опять.

– Что?

– Надо говорить пойо – четко произносить О в конце, как если бы вы говорили «молоко», а не «малако».

– Я так и говорю! Пойя, пойя!

Учителя, работники дирекции и даже повара по доброте душевной пытались ей несколько раз объяснить, что нельзя редуцировать гласные, иначе можно попасть в неловкую ситуацию, путая слова pollo 5 5 цыпленок – перевод с испанского (прим. автора) и polla 6 6 мужской половой орган – перевод с испанского (вульг., прим. автора) , cajones 7 7 ящики стола/шкафа – перевод с испанского (прим. автора) и cojones 8 8 тестикулы – перевод с испанского (вульг., прим. автора) и так далее, но толку от этого не было – Маша настойчиво произносила испанские слова по русским правилам.

– Ну, что с ней делать? – сказал про себя каждый и махнул рукой.

Оставалось только с сожалением качать головой и тихо посмеиваться у неё за спиной.

– Не светит ей статус.

– Конечно, нет. Но если выдержит, будет настойчиво подавать апелляцию после каждого отказа. До трех раз, кажется, можно. Там, глядишь, и оформит себе резиденцию на общих основаниях. А ещё в этом году выборы. Говорят, нелегалов будут амнистировать. А может, правда замуж выйдет. Тогда вопрос будет решен.

Ещё Маша рассказывала, что чаще ей здесь помогали ни слова по-русски не понимающие испанцы, нежели соотечественники.

– Что вы, наоборот! Русские даже мешали, боясь конкуренции, видимо. Вот вам и земляки. Дорвались до Европы, до более или менее нормальной жизни, осели, обжились и если новенькие тоже хотят попытать здесь счастья, то им уже завидуют – вдруг они добьются большего, вдруг отнимут у меня мои блага. Завидуют не тому, что у тебя есть, а тому, что вдруг может появиться. Одна и та же психология: «понаехали».

Через неделю прибыла семья из Калмыкии. Муж, жена и две дочери. Они совершили ту же ошибку, что и Маша: поехали в Бельгию с испанскими визами. Мы не знали, что их ждет, так как, опять же, понятия не имели, по какому поводу они просили убежища. Может, по религиозным вопросам. На самом деле, это не имело большого значения. Важно, что все мы выбрались, а, значит, у каждого был шанс на лучшую жизнь.

В середине января мы отмечали первый мой День рождения на чужбине. Устроили символическое чаепитие в столовой. Купили десяток пирожных в кондитерской за углом, натаскали с обедов и ужинов пакетики чая, попросили у поваров кипятку и устроили большую «пьянку».

У нас уже сформировалась своя компания. Даниэль, Сара с Томасом и ещё один новый друг из Нигерии – Джонни. Где бы он ни появлялся, первое, что видели окружающие, была его улыбка – искренняя, обаятельная и, безусловно, белоснежная. Этот темнокожий юноша был местным активистом, душой любой компании, помогал каждому, кто об этом просил. Его все любили – беженцы, сотрудники, дети, взрослые, учителя и повара. Не любило его только правительство, присылая отказ за отказом. Если бы там, наверху, знали, какому человеку присылают негативные ответы, они бы обязательно дали ему возможность жить, работать, радовать себя и окружающих.

В соседней с нами комнате жил хромой эфиоп Таонга. У него была невеста-испанка, которая жила в Мадриде. Таонга уже дважды к ней ездил и вскоре они собирались пожениться. Это придавало ему уверенности и спокойствия. Он быстро осваивал испанский и строил большие планы.

Здесь жили представители самых разных культур и религий. Особенно это бросалось в глаза в столовой. Для мусульман готовили отдельную еду и сидели они обособленно. С нами они не разговаривали и уныло хмурились, если нам случалось им улыбнуться. Общаться без всяких преград мы с ними могли только на уроках испанского.

По программе Центра беженцам старались предоставить насыщенный досуг. Нас водили в музеи и кинотеатры, устраивали спортивные соревнования у моря, на пляже, отправляли на экскурсии в ближайшие города.

Как-то длинный караван беженцев отправился по узкой центральной улочке ко входу в одну из крупнейших достопримечательностей Малаги – замок Алькасабы, расположенный на высоком холме и соединенный проходом шириной в колесницу с крепостью Гибралфаро. Там мы сделали первые фотографии с нашими новыми друзьями на фоне белоснежных городских построек.