Аннет Бове: Черная Мадонна

– Смотри, на шкафу вентилятор стоит.

– Думаю, летом он нам будет весьма кстати. Говорят, здесь выше сорока градусов жары бывает и в августе несколько дней дует какой-то особый ветер из Африки, так что люди вовсе стараются днём носа на улицу не высовывать.

Но до жары было ещё далеко. Градусник, прикрепленный к столбу во дворе, показывал двадцать один градус. Январское солнце припекало, казалось, что можно открывать пляжный сезон.

– Тебе не кажется, что ветром приносит морской запах?

– Не знаю, но здесь точно пахнет иначе.

Нам сказали, что до берега не более пятнадцати минут ходьбы. И мы, не сговариваясь, рванули туда. Без карты города, без советов прохожих – шли на запах. И с каждым шагом чувствовали – скоро море, скоро море!

– Это мой климат, – сказала я, задыхаясь от быстрого шага и нахлынувшего восторга, – И для здоровья, и для души.

– Средиземное! Смотри, смотри, видишь? Вон там, за домами.

– Да, да, вижу! Оно как-то голубее, нет таких малахитовых оттенков, как у Черного.

За три дня мы познакомились почти со всеми, кто жил в Центре. Больше всего было африканцев, второе место по численности занимали жители Латинской Америки, за ними примерно в одинаково малом количестве шли те, кто прибыл из Азии или Восточной Европы. Одна из африканок была беременна, а также было четыре большие семьи с детьми и младенцами.

В основном народ оказался доброжелательным, общительным, но было очень шумно.

Для многих испанский был родным языком, кто-то его уже успел освоить. Некоторые говорили по-английски или по-французски. Русскоговорящих, кроме нас, было трое: Маша – одинокая женщина из Вологды, Артур – откуда-то с российского Кавказа и Лиля из Армении. Необъятная густобровая Лиля приехала с сыном лет десяти, который уже свободно болтал по-испански. Дома у неё остался муж со старшим сыном, а здесь она, слабая женщина, нашла себе поддержку в лице высокого, крепкого с суровым лицом сенегальца. Они жили в соседних комнатах, но скоро их должны были поселить вместе.

Артур жил здесь дольше других. До этого объехал почти всю Европу. В каждой стране запрашивал убежища. Нигде не получил.

– Такова уж система: если после первого запроса отказали, то больше нигде не дадут, даже иногда дело на рассмотрение не принимают, если у них есть сведения, что ты бежишь по Евросоюзу и на каждой станции подаешь заявление.

Артур уже свободно говорил по-испански. Иногда его даже приглашали в качестве переводчика на собеседования или при депортации. Он был первым русским, кто дал нам наиболее дельные советы по выживанию.

– Я когда приехал, мне тоже один русский сказал: учи, Артурчик, язык каждую секунду своего здесь пребывания. Ну, я и набросился. Утром курсы в одной школе, вечером – в другой. Сейчас работаю, но это дело тоже не бросаю. Произношения, конечно, чисто испанского добиться сложно – тут особый слух нужен и особый речевой аппарат. Но и это при желании осуществимо. И вообще, тут не раз услышите жалобы, что кого-то, мол, унижают. А я так считаю, что человек, если он унижаться не хочет, его не унизишь, в какую бы страну он ни попал. И от знания языка, надо сказать, очень многое зависит.

В понедельник мы встали ни свет, ни заря, и правильно сделали. В семь утра Центр уже жужжал, как улей. У двери в дирекцию выстроилась огромная очередь. Альфредо выдавал клочки бумаги с написанным от руки номером и временем приема. Получив свой талончик, все снова расходились по комнатам. Очередь двигалась довольно быстро. Мы не стали рисковать и сели на лавку под апельсиновым деревом.

– Как ты думаешь, почему никто не рвет апельсины?

– Может, это запрещено. Может, они для красоты.

– Надо будет попробовать как-нибудь сорвать.

– Смотри, осторожно, скажут, что мы их общественные сады обворовываем.

На прием мы попали уже после завтрака. Питание, надо сказать, пока оставляло желать лучшего. Но одно преимущество всё же успокаивало – кормили нас бесплатно.

В половине одиннадцатого мы зашли в дирекцию, состоявшую из трех комнат: кабинет директора и двух приемных с отдельным выходом во двор. В приемных было по два стола, и везде шла работа. Каждый сотрудник выполнял определенную функцию. Один отвечал за документацию, другой за административные вопросы, третий за финансовое обеспечение, четвертый – за обучение и трудоустройство. Надо было пройти через руки каждого из них. Сначала занялись формализацией нашего здесь пребывания. Заполнили пару очередных анкет, сняли копии всех документов.