Ольга Роговая: Солнце в созвездии Льва

На нее накинулись соседи, призывая к порядку.

Только теперь она обратила внимание, что разноцветные одежды исчезли, все окружавшие ее люди были в черном. Василиса сначала подумала, что гости разом переоделись, но потом догадалась, что они просто запахнули плащи и надели на головы капюшоны, и сделала то-же самое.

– Кто ты и куда идешь? – переспросил мужчина хриплым голосом.

Василиса невольно откинулась назад, стараясь внимательней разглядеть мужчину, но это было пустое занятие: укутанный в плащ с капюшоном и золотой маской на лице, он становился неузнаваем. Но то, что мужчина сильно нервничал, заметно было невооруженным глазом: его подергивало, словно в лихорадке, он встряхивал голову и неровно дышал.

Откуда-то с боку, раздалось барабанное постукивание, отвлекая ее внимание, Василиса повернулась, сосед справа отбивал дробь пальцами по столу. Василиса даже глазам не поверила – у него было шесть пальцев. Это так поразило ее, что она уже не следила за происходящим на сцене, а украдкой пересчитывала пальцы: один, два три, шесть, и еще раз: три, четыре, пять, шесть. Ерунда какая-то, должно же быть пять. Сосед сердито глянул на нее, из-под насупленных лохматых бровей, которые торчали над маской, как щетина старой зубной щетки, и убрал руку со стола. Василиса опять стала наблюдать за происходящим на сцене.

В этот момент, девушка эффектным взмахом руки вынула из складок своей одежды меч. В тишине зала, он возник с легким звоном, как вздохом. Пламя многочисленных свечей, расставленных по всему залу, мерцающими искрами вспыхнуло на полированной стали.

Но тут ее внимание отвлек сосед с головой комара. Она посмотрела внимательней – точно комар с длинным носом-хоботком, круглыми глазками и множеством ножек. Вот это да, изумилась Василиса. А его дама просто чудовище с огромной гривой, как у льва, выбивающейся из-под капюшона и лошадиными зубами. Василиса не смогла сдержать смех, таких огромных зубов она никогда раньше не видела.

Гости зашикали на нее. Василиса повернулась к сцене, с трудом концентрируя внимание. Она прищуривала глаза, вытягивала вперед шею, даже приподнималась со стула, но не успевала осмыслить увиденное, все менялось слишком быстро. Вот только что девушка в белом одеянии подавала Принцу хлеб на острие меча, а он уже пьет вино из бокала, а девушка держит меч острием к его груди.

Василиса облизнула пересохшие губы, ей тоже очень захотелось пить. Сейчас бы минералки, холодненькой, помечтала она, разглядывая стол, но никакой жидкости, кроме отвратительного напитка в чашечке, на ее столе не было.

Пьют же другие, и ничего, подумала Василиса, взяла чашечку и еще раз отхлебнула. Хуже не стало. И она, морщась, допила все до конца.

Василиса подняла глаза к сцене. Девушка в белом стала что-то нараспев говорить. Речь ее текла как сироп медленно, тягуче с красивыми голосовыми переливами, всплесками, но, сколько Василиса не прислушивалась, не могла понять ни слова. Голос ее звучал тихо и отстранено, но сила таинственного заклинания, наполняла Василису непонятным волнением, тревогой, которая росла в груди, поднималась к горлу, душила слезами. Как естественное продолжение заклинания возникла музыка. Теперь и песня двух жриц, и таинственные слова главной героини звучали одновременно, сливаясь, переплетаясь, дополняя друг друга, вызывая в душе Василисы еще большее волнение.

Эмоции были так велики, что она устала, но как только прикрыла глаза, перед мысленным взором возникали светящиеся огни, вращающиеся в такт мелодии. Усилием воли она заставила себя смотреть вперед, но и это не помогало, все происходящее на сцене пульсировало в ритме напева. Она видела Принца стоящем на одном колене, жреца с мечом в руке, но уже ничего не понимала, все мелькало, молниеносно менялось, качалось в такт волшебного заклинания.

Картина, происходившая на сцене, теряла яркость и четкость, перед глазами все плыло, звуки стали пронзительными до боли в ушах. У Василисы возникло такое ощущение, что она смотрит на происходящее через толщу прозрачной воды, в которой, к тому же, отражаются разноцветные круги. Я потеряла линзы, решила она. По мере того, как напев усиливался или затихал, картинка перед глазами то теряла четкость, и она не могла отличить одного человека от другого, то обретала вновь. Вдруг она видела совсем близко глаза жрицы с узкими, как у хищника зрачками. Василиса осознавала, что присутствует при чем-то важном, необычном, и в тоже время неуловимом, как содержание заклинания на чужом языке, но сконцентрировать внимание не могла.