Щедр Салтыков - Как цари в народ ходили

Сидели-пили, курили, вспоминали. Далеко еще ехать. Ох, как далеко!

И видели… Все замечали, что за окнами вагона делается. Везде одно и то же.

Кругом разруха, бедность и нищета. И все это без войны-то!

Володя был еще молод. Многое еще не понимал. Молодые жизнь видят в другом, более ярком, что ли, свете и цвете. Так, видно, Богом дано. Он посмотрел на руки своего собеседника. Да такими руками можно горы свернуть!.. А он сидит напротив, говорит сквозь слезы и бьет кулаком об стол, уже опьянев изрядно.

В Святославе чувствовалась какая-то могучая физическая и духовная сила. Но одновременно складывалось впечатление, что его как будто опутали, сковали и затравили какие-то неведомые злые силы.

Вспомнилась Володе одна поездка несколько лет назад. Учился он тогда то ли в восьмом, то ли в девятом классе. Спортсменом был хорошим. Однажды их команду по боксу повезли в Казань на Молодежную спартакиаду. Он тогда кубок и грамоту привез домой.

Организаторы соревнований повезли их в экскурсионном автобусе в Казанский Кремль, и юный Володя увидел там рядом с белокаменной башней памятник. Это был монумент несгибаемому человеку-патриоту поэту Мусе Джалилю, которого не сломила фашистская неволя, и он погиб как герой.

Володя еще раз взглянул на земляка. Что-то было в нем, напоминающее того парня, отлитого в бронзе на века, рвущегося к свободе из пут колючей проволоки. Слава ведь тоже не сломался. Да, ему тяжело. У него семья, старые больные родители. Детей надо учить и воспитывать. А везде сейчас нужны деньги, будь они прокляты! И немалые. Он не опустил руки и не опустился душой, он боролся.

Многие в его возрасте спились и, плюнув на все, плывут по течению, как дерьмо. У него же есть главное. И это чувствуется. В нем есть стержень, который просто так не перешибешь. Стержень этот – основа настоящего русского человека, россиянина.

Многое еще предстояло понять и осмыслить Володе Пронину с его молодым мировоззрением и прагматизмом. Он сам-то как следует, наверное, еще и не вкусил всех прелестей жизни, свалившихся на страну, особенно в последнее десятилетие. Но и ему, «далекому», многое стало ясно.

Володя уставился в окно вагона. Вдруг перед глазами встали лица родных и близких, провожавших его в армию. Не веселые и беззаботные, как у его ровесников друзей, а взрослые. В их глазах уже тогда была какая-то тревога. Оказалось, не зря…

Сибирь как-то сразу «захватила» Володю. Необъятная широта и природа просто завораживали. И люди здесь были немного другие. Даже чиновники и начальство. «Не совсем еще скурвились», – как говорил Слава. Не всех еще здесь достала «рука Москвы» – образ жизни столицы.

Как бы то ни было, но на работу он устроился нормально, без проблем. Мотористом. Работа нравилась. Команда хорошая. Даже денег родителям с первой получки отослал. Здесь их еще платили, хотя и с небольшими задержками.

Помогла Володе любовь к технике с детства.

Бывало, до глубокой ночи пропадал он с друзьями в гараже у местного изобретателя Сан Саныча. Многое выходило и выезжало из этого гаража, люди только рты разевали: чудеса! Диковинную технику и механизмы делали. Дети тянулись к Сан Санычу. Правда, частенько им попадало от родителей за «ночные шляния». Но это было для порядку, не со зла, поскольку папы и мамы знали, где пропадают их пацаны. Любили его дети. Любили и их родители. Уважали.

Будучи военным пенсионером-инвалидом (не было у него левой ноги до колена), он никогда не сидел на лавочке у подъезда, как подавляющее большинство наших стариков, лузгая семечки и судача обо всем и обо всех вокруг. Он работал. Он делал добро.

Дом был небольшой – пятиэтажка в четыре подъезда. Но как он был ухожен и обустроен вокруг и внутри! На зависть соседям. Деревья, кусты, клумбы. Оградки, скамейки, бордюрчики… Все ровно, чисто, аккуратно покрашено. Его даже «немцем» чуть было не прозвали местные домоуправленцы. Народ не дал! И вот почему.

Сан Саныч с детства рос скромным и даже неразговорчивым пацаном. Особенно стеснялся девочек. Чуть что, и зардеют щеки цветом спелой калины…

На войну ушел добровольцем в страшном сорок первом. Многое повидал. Характер изменился. Это был уже не тот Сашка Петров, которого даже девчонки иногда дразнили. Это был уже мужчина! Воин! Дважды был ранен. Заслужил два ордена и медали. После ранения в руку под Будапештом познакомился в медсанбате с девушкой Таней. Она приехала как-то с ребятами навестить своего раненого командира роты морской пехоты. Вспыхнула любовь. Рана долго не заживала (осколок мины делал свое черное дело исправно), и его отправили в тыл. При погрузке в поезд снова встретил Таню, теперь уже раненую: немецкий пулемет зацепил обе ноги. Легко, правда, но по военным временам, так как кости остались незадетыми. Ехали вместе. А дальше…