Антонина Глушко - Черная вдова

Они сидели рядышком, на койке, держась за руки и слезы разлуки застили им глаза. Оба осознавали, что не исключено этот миг совместного пребывания для них может быть последним.

– Ты пиши, обязательно пиши. Прямо каждый день, вот просто садись и пиши. Описывай все подробно, и я тебе буду писать, – они уже не скрывая слез, горько плакали навзрыд.

– Я обязательно буду писать. Я постоянно буду думать о тебе, – сквозь рыдания обещала Ира.

Для нее эта девушка была единственным родным человеком на всем белом свете, не считая канувших в неизвестность ее патриотических родителей.

Путь Ирины Погодиной к месту ее работы пролегал, словно в песне с небольшими вариациями: «меня домчат… оленьи нарты, самолеты и такси». Так вот к месту ее назначения до аэропорта ее домчал рейсовый автобус, далее самолет и последний отрезок пути строго по песне – оленьи нарты.

Девушку нисколько не утомил длительный путь к неизвестному городу Билибино. В двадцать лет не утомляются. Переезды, перелеты, переходы, только прибавляют молодому организму энергии. Усталость не для них. Путешествие на Север страны для Иры было интересным и захватывающим. Привыкшая с рождения к постоянным перемещениям вместе с родителями, она не испытывала дорожного дискомфорта, для нее длительная поездка обычное дело.

Необычайная природа тундры шокировала девушку. В заполярном аэропорту Анадырь ее несказанно удивил довольно основательный снег. В то время как уезжала она из шумевшего зеленью Владивостока, с полыхавшими яркими осенними красками дальневосточных цветов. А тут?! Вот это да – а – а! При подлете авиалайнера стюардесса сообщила температуру воздуха в Анадыре.

Ира вытащила куртку из сумки ручной клади. Переобулась в коротенькие полусапожки, достала вязаную шапочку, подаренную на прощанье Лизой.

Наслышавшись о дикости северного быта, девушка посчитала, что за ней к самолету подкатит оленья упряжка. Однако все обошлось вполне цивилизованно. Ее «подхватил» милицейский УАЗИК с пожилым милиционером за рулем и с погонами старшего лейтенанта, предупрежденный Билибинским отделом культуры горисполкома о прибытии молодого специалиста.

Тот прибыл в аэропорт, сопровождая «автозак» для согласования с аэропортовской службой отправку самолетом на большую землю двоих арестантов, в сопровождении двух вооруженных милиционеров. Преступников благополучно определили на борт лайнера, и две машины тронулись в обратный путь.

За стеклами скакал заполярный октябрь, первый месяц последнего квартала 1972 года. Несмотря на полдень, темень стояла непроглядная. Над тундрой вольготно разлеглась полярная ночь. Теперь она будет здесь полноправной хозяйкой почти пять лютых зимних месяцев.

– И кем же ты у нас будешь работать, красавица? – укрощая баранку, вырывавшуюся из рук, и готовую выскочить из машины и самостоятельно ринуться в ночь, спросил милиционер, не спуская глаз с бугристой, словно, стиральная доска, дороги. – Никак учительницей? Угадал?

– Нет, не угадали, – сказала Ира. Ей было уютно, спокойно и совсем не страшно в этой заснеженной пустоте без конца и края, в теплой машине под охраной пожилого милиционера. За ними почти в плотную, подсвечивая фарами, двигался «автозак» с водителем и милиционером.

– А кто же ты такая? – снова полюбопытствовал водитель.

– Направили в отдел культуры заведующей клубом. Я закончила культпросвет училище, библиотечное отделение. В Уссурийске, – пояснила она этому приветливому человеку. – Слышали о таком городе?

– Слышал, еще, как слышал. У меня жена из Уссурийска. Выходит твоя землячка.

– Нет, я не из Уссурийска, сама я из Владивостока, я только училась в Уссурийске, – пояснила она.

– Понятно, – непонятно ответил милиционер, яростно сражаясь с дорогой путем верчения несчастного руля. – Ну все, проскочили, – с облегчением неизвестно кому пояснил он, когда тряска в машине стала менее яростной.

– Что-то случилось? – испуганно спросила Ира.

– Да это все дорожные наледи. Иногда бывают такие коварные, что в промоины проваливаются даже колеса. А вытащить машину из такой колдобины практически самостоятельно не возможно. Ездим всегда либо на пару, либо вереницей. Сюда ехали, был совсем маленький намыв, за каких-то восемь часов так изуродовало дорогу, – пояснил он девушке, не имевшей понятия, что такое наледи, и почему их так боится милиционер.

– Еще будут такие наледи? – забеспокоилась Ира.