Наталья Данилова: Однажды. Сборник стихов и сказочных историй

По каким-то необъяснимым законам телепатии Глеб думал сейчас о том же самом, что и Борис. Только он знал продолжение этой истории. Неприспособленность к жизни, которую было принято приписывать обоим супругам, была исключительно его уделом. Серафима, как мать и жена, хранительница домашнего очага, видимо не имеющая права расслабляться в период экстремального существования, продемонстрировала чудеса находчивости и стойкости, в отличие от него самого. Фима была химиком от Бога. Лучшая на курсе, гордость профессора Пастухова, но в период всеобщей мобилизации деятельной части страны, занялась торговлей. Она продавала посуду из полимеров, производителем которой была одна из скандинавских стран. Посуда на вид напоминала одноразовую, а реализовывалась по цене музейных раритетов. Глеб не вдавался в подробности процесса «сбагривания» товара, удивлялся открывшимся новым талантам жены, называл всё это втюхиванием, брезгливо морщился.

Обычная «сетевуха», – один из видов успешной торговли, помогающих удержаться наплаву в системе жёсткой конкуренции. Капитализм одним словом», – говорила Серафима, и надёжно защищённая сознанием нужности своей миссии, одетая в броню обстоятельств, не страдала интеллигентской рефлексией.

А может быть, ему это только так казалось.

Тем не менее, именно Фимина торговля выручала их – не давала семье голодать.

Символической зарплаты Глеба не хватало даже на оплату квартиры.

С недавних пор Серафима озаботилась идеей – во что бы то ни стало сделать операцию на сердце их сыну Стасу, и непременно за границей. Мальчик с детства страдал врожденной аномалией – двойной сердечной хордой. По-научному, диагноз назывался параксизмальной тахикардией. Парень был студентом МГУ, того же факультета, что когда-то родители. Был подвержен быстрой утомляемости, вечно бледен, освобождён от физических нагрузок и занятий спортом, кроме плавания и то, в целях профилактики участившихся с недавних пор приступов. Стас был категорически против операции вообще, Серафима была категорически против операции в России. Глеб был категорически против всяческих обсуждений этой темы, денег всё равно не было ни на то, ни на другое.

Борис в сегодняшней жизни Глеба появился внезапно, словно молния, сверкнувшая не на небе, как ей и положено, а по потолку квартиры, прямо над головой Глеба. Раздался звонок. Тот самый судьбоносный звонок Бориса, разделивший жизнь Глеба на «до» и «после».

ЕГО голос совсем не изменился. Интонация была такая, будто они расстались только вчера. Глеб, ошарашенный неожиданным явлением пропавшей 30 лет назад грамоты, отвечал односложно.

– Привет! – зазвенело в трубке.

– Привет! – отозвался Глеб скорее по инерции.

– Надеюсь, узнал, – не дожидаясь ответа, отчеканил Борис. – Я в Москве ненадолго – от силы неделю. Приехал установить отцу памятник.

– Какой памятник? Где?

– На могиле. В прошлом году похоронил его.

– Почему не позвонил? В прошлый приезд. – Глеб начал приходить в себя. – Дал бы знать, я бы чем-нибудь помог.

– Да чем тут поможешь? Не мог я тогда позвонить. Не в себе был, понимаешь?

– Понимаю. Да.

– У нас в субботу вечер встречи выпускников, хочу разом повидать всех наших… ты придёшь?

– конечно!

– а потом завеемся куда-нибудь, не против?

– а сейчас тебя нельзя повидать? Заезжай к нам в гости, с женой и сыном познакомлю.

– прости, Глеб, дела. Освобожусь – и я весь твой. Только на нейтральной территории. Не хочу обременять твою супругу лишними хлопотами. В общем, до встречи!

– хорошо. До субботы. Может заехать за тобой?

– Да нет, нет, не надо! Встретимся на месте. Пока.

– Пока.

Разговор ни о чём «привет – пока». Вспышка молнии.

Сердце заклокотало возле горла.

– Фима у нас есть что-нибудь выпить?

– Кто это звонил?

– Он.

– Кто «он»?

– Боря.

– потенциальный долгожитель – лёгок на помине.

– Что?

– сто лет жить будет, говорю, я о нём недавно думала.

– А почему ты о нём думала? Недавно?

– Да, так.

– Фима, дай мне что-нибудь выпить.

– Коньяк или корвалол?

– Пожалуй, первое!

– на первое – коньяк, на второе – корвалол, на третье – компот…

– компота не надо…

– Глебушка, ты вышел бы из ступора… Ну. Позвонил и позвонил – не с того же света он позвонил

– Не шути так. У него оказывается, год назад отец умер… Дмитрий Борисович…

Фима пошла за коньяком. Они выпили вместе, помянули Дмитрия Борисовича, Глеб рассказал историю с Сорбонной. И снова впал в состояние задумчивости.