Елена Моисеева: Завтра не наступит. Мое имя – Вендетта! Дилогия. Криминальная мелодрама

– Ты не хочешь со мной расставаться, и все еще любишь меня, – заключил он, – Ну, признай это, Лен, хоть раз в жизни!

– Да, – очень тихо сказала я, и опустила глаза. Мне невыносимо было смотреть на него, слезы так и наворачивались. Я не сдамся! Я все равно уйду, ради сына, ради самой себя.

Я не имела право на ошибку, я не имела никакого права остаться с ним или быть с Яном, потому что единственный человек, о котором мне стоило думать и заботиться это мой сын. Кем он вырастет под влиянием такой жизни? Одним из них? Жестоким, самонадеянным, не признающий закон… убийцей… Я вздрогнула. Этого не должно быть, и мне нужно найти способ уйти от Антона, сам он меня не отпустит, он будет преследовать меня до конца моих дней, и возможно, в один из таких дней я сдамся, или он приблизит мой конец. Сама эта мысль приводила меня в состоянии ступора, нечеловеческий страх заползал ко мне в душу, мешая спокойно думать. Антон животное, в данный момент прирученное к рукам, но кто знает, сколько я смогу удерживать этого хищника?

Он все еще смотрел на меня ликующе, почти счастливо, я снова сказала то, что он так жаждал услышать: я – зависима от своих чувств к нему, и помоги мне Бог, он был хорошим манипулятором. Антон всегда старался добиваться своей цели, не признавал слово «нет», а если что-то не подчинялось ему – брал силой. Я должна что-то придумать, я не должна проиграть, иначе это болото затянет меня глубже. Но если даже предположить, что он отпустит меня, то наверняка он не отдаст мне сына… Нет! Не думать об этом! Я должна что-нибудь придумать….

– Я знаю, что я буквально вырвал из тебя эти слова, – сдавленно произнес Антон, – Но они мне были так необходимы! У нас еще есть шанс…

– Нет! – я яростно замотала головой, – Никакого шанса у нас нет, и быть не может.

Антон потемнел лицом, и взгляд его глаз обдал холодом.

– Ты лишаешь сына отца из-за своей прихоти…

– Это не прихоть, ты сам это должен понимать, я просто не хочу…

– Кирилл любит меня, – перебил меня Антон, – Я его отец, и ты просто сумасшедшая, если думаешь, что я отдам тебе сына. Хочешь уйти, уходи, сын останется со мной, – заключил он зловеще, с удовольствием наблюдая за произведенным эффектом.

– Это не честно! – именно этого я и боялась, по – этому и бросила ему в лицо эту детскую фразу.

– А ты как хотела, – хмыкнул он.

– Я мать, это мой ребенок…

– Так же, как и мой! – закричал он на меня, – Я найду способ сделать так, что ни один суд мира не отдаст тебе ребенка! И твой отец тебе не поможет…

– Ты убьешь его как Сизова? – гаркнула я ему в ответ.

– Никто, слышишь, никто не отнимет у меня сына, – и я поверила ему.

– Ты страшный человек, – прошептала я.

– Ну, надо же меня повысили рангом, теперь я не животное, не чудовище, а просто страшный человек, – с сарказмом в голосе произнес он.

Мне нужно было время подумать, разработать план действий, мне нужно было, чтобы Антон снова начал мне доверять, сегодняшняя тактика оставляла желать лучшего, и ради этого, ради того, чтобы избавиться от смертельной опасности, которая подстерегала меня в будущем, я была готова на все, на абсолютно все….

Два часа мы не разговаривали, но я знала, что нужно сделать шаг к примирению первой. Я подошла к нему, положила руку на его плечо и сказала:

– Прости меня, я устала и несу бред.

Черты его лица смягчились, он улыбнулся мне. В ответ я подарила ему самую сказочную и соблазнительную улыбку, что могла.

– Считай, что уже простил, – выдохнул он, все еще находясь под впечатлением.

Надо сказать, находясь за ним замужем, я не пользовалась искусством, которая знала каждая женщина испокон веков – искусством обольщения. Антон и так был всецело моим, но теперь мне нужно было, чтобы он потерял бдительность, а значит, потерял контроль над собой. Единственное, чем я могла выбить его из привычного самоконтроля это соблазнять его изо дня в день, но не подпускать слишком близко… Возможно, это подло, но мою цель оправдывало. Он не заберет у меня сына.

Шли дни, Антон совсем поправился, но на голову стал еще более больным. И причиной тому была я. Я лезла из кожи вон, я всегда следила за собой, но теперь к этому присоединились мои манеры. Как будто случайно коснулась его рукой, нежно, ласково и дразняще, улыбка, обещающая рай, походка… Походка – это мой конек. Я всегда ходила так, что мужчины оборачивались мне вслед, после смерти Лешки я потеряла способность так двигаться. Что ж самое время все вспомнить. И надо сказать мне это удалось. Антон смотрел на меня все более жадно, иногда мне казалось, что он сейчас просто кинется на меня, и тогда я почти не разговаривала с ним, и тон разговора был с прохладцей. Это несколько остужало его. Мне было страшно. Играть с хищником в «кошки-мышки», когда ты сама и есть та самая мышь, не самая лучшая идея. Но только так можно усыпить его бдительность.